– Дэрил. – Отстранившись, я обхватываю ладонями его лицо. Слова застревают в горле, свихнувшееся сердце наотмашь лупит по ребрам. – Мне нужно…

– Пора собираться, Ди, – тряхнув головой, поторапливает Дэрил. – Если, конечно, не хочешь остаться здесь. – Улыбается мне, как при первой встрече в белой соте. Безмятежно и широко, и я, как тогда, теряю дар речи, завороженно наблюдая за его губами. Он помогает мне одеться, закрепить все ремешки, аккуратно защелкивает замок защитного шлема.

– Теперь ты настоящий десантник. – Внимательно оглядев меня с ног до головы, одаривает еще одной сбивающей дыхание улыбкой, а мне хочется закричать в голос. К чему эта фальшивая игра? Я же вижу, как стынет мертвая пустота в глубине его остекленевших глаз.

Через пятнадцать молниеносно пролетевших минут мы выходим из коттеджа, где нас уже ожидают бойцы Гейба, одетые в идентичное обмундирование. Я хватаю Дэрила за руку, чтобы случайно не потерять в толпе не отличающихся друг от друга солдат. Мне выдали мужскую амуницию, и, наверное, мы крайне странно смотримся со стороны, но нас не волнуют косые взгляды. Я чувствую тепло его ладони сквозь толстые перчатки, а всё остальное не имеет значения.

Солнце слепит глаза, снег переливается, искрится и скрипит под ногами, порывы ветра почти не ощущаются, небосвод так чист и прекрасен, что захватывает дух и болезненно щемит в груди. Это утро должно быть другим. Хмурым, серым, пасмурным и созвучным моему плачущему сердцу.

Дорога до вертолетной площадки заканчивается слишком быстро. Я не успеваю толком понять, как оказываюсь в гуще событий. В динамике наушника звучат какие‑то команды, военные начинают делиться на небольшие группы. Паникую и дергаюсь, когда Дэрил выпускает мою руку. Нервно оглядываюсь по сторонам, кричу его имя и едва не плачу от облегчения, когда он появляется передо мной.

– Тебе сюда, Ди. – Дэрил берет за локоть и оттесняет к одной из образовавшихся групп. – Гейб скоро объявит о начале посадки. Мне нужно идти.

– Я хочу с тобой…

– Нельзя, – коротко и бескомпромиссно отрезает он.

– Почему нельзя? Почему мы летим раздельно? – Цепляюсь за него негнущимися пальцами, пытаясь разглядеть за стеклом шлема выражение его глаз, но проклятые солнечные блики не оставляют мне ни малейшего шанса.

– Ты знаешь почему, – глухим тоном отзывается Дэрил, и я захлебываюсь болью. Зачем он так сказал? Что это значит?

– Я не знаю! Не знаю! – голос срывается, холод обдирает горло. Мягко, но уверенно он отрывает меня от себя, напоследок крепко сжав мои пальцы.

– Береги себя, Ди, и помни…

– Что в этой игре нет никаких правил, – продолжаю онемевшими губами, смаргивая слезы, которые больше нет смысла скрывать. Дэрил их не увидит, потому что прямо сейчас он уходит, а у меня нет ни слов, ни доводов, чтобы его остановить. Мое израненное сердце тянется за ним, душа мечется и рвется на части, но разум уверенно твердит: «Отпусти».

«Отпусти»… звучит так же страшно и неотвратимо, как «никогда».

Я беспомощно смотрю, как он скрывается за спинами других солдат, пока окончательно не теряется из вида. В висках бешено бьется пульс, в глазах замерзают слезы. Может быть, однажды я смогу вспоминать этот момент без содрогания. Возможно, когда‑нибудь я научусь воспринимать всё случившееся до этого мгновения как чудовищный кошмар и спустя много лет сумею договориться с сердцем и убедить себя, что сделала верный выбор, а сейчас я не уверена даже в том, что хочу сесть в этот чертов вертолет.

Как ответ на мои мысли из ангара один за другим выезжают огромные винтокрылые боевые машины, поднимая в воздух облака снежной пыли. От грохота вращающихся лопастей закладывает уши. Я пропускаю приказ на посадку и на автопилоте двигаюсь следом за бойцами из своей группы.