Алин закрыл записную книжку, почувствовав, как ее вес лег на его плечи. Он держал в руках не просто дневник, а ключ к тайне, которая простиралась на века. Мерцающий огонек его деда, теперь разгоревшийся в его собственных руках, указывал ему путь вперед. Он знал, что ему предстоит отправиться в путь, следовать подсказкам, которые оставил ему дед, и столкнуться с тем, что ждало его в глубинах румынских гор. И он был готов.

Поход в неизвестность

Указания, найденные в записной книжке деда Иона, были точны, но пугающе расплывчаты. Он описывал ориентиры не названиями деревень или горными пиками, а скорее ощущениями, образами: "Там, где эхо веков встречается с безмолвием", "Где ручей шепчет древние секреты", "Под взором спящего гиганта". Алин понимал, что это не просто поэтические метафоры, а закодированные подсказки, понятные только тем, кто умел "читать" землю. Замок Поенари был отправной точкой, но оттуда путь вел глубже в сердце Карпат.

Алин подготовился тщательно, насколько это было возможно, учитывая опасность и неизвестность. Он взял с собой минимальный набор: рюкзак с едой, водой, компас, карты, аптечку, а также копии дневников деда и фотографии письма. Телефон он оставил дома. В этом месте, как он чувствовал, технологии были бессильны. Ему нужен был только его разум и интуиция.

Он отправился в путь на рассвете, когда Бухарест ещё спал под туманным одеялом. Чем дальше он удалялся от города, тем чище становился воздух, а городские шумы сменялись шелестом листвы и пением птиц. Дорога до Поенари была извилистой, поднимаясь все выше в горы. Замок, или то, что от него осталось, выглядел величественно и зловеще, возвышаясь на скалистом пике. Алин не стал подниматься к нему, чувствуя, что его путь лежит не через руины, а вокруг них, по невидимым тропам, описанным дедом.

Первым ориентиром дед указал "Где ручей шепчет древние секреты". Алин проверил карты и выбрал ручей, который протекал у подножия холма, на котором располагался замок. Когда он подошел к нему, то почувствовал необычную тишину. Несмотря на журчание воды, вокруг стояла странная, почти звенящая тишина, как будто сам воздух замирал. Он прислушался к ручью, и ему показалось, что он слышит не просто журчание, а едва уловимый шепот, набор звуков, которые не имели смысла, но при этом казались осмысленными.

Следуя вдоль ручья, Алин заметил что-то странное – камни на берегу были не просто отшлифованы водой, а имели едва заметные, искусственные углубления, похожие на те, что он видел на артефакте. Это была не просто природа, а некий след, оставленный человеком. Он следовал этим знакам, и они привели его к небольшой, почти незаметной тропинке, которая уходила в глубь леса, туда, где деревья росли особенно густо, скрывая свет.

Лес становился все гуще и темнее, даже днем солнечные лучи едва пробивались сквозь кроны деревьев. Тропинка, если ее вообще можно было так назвать, была едва различимой, заросшей травой и мхом. Алин несколько раз терял ее, но каждый раз находил заново, следуя невидимым знакам – то погнутая ветка, то камень, лежащий необычным образом. Он осознавал, что идет по пути, который был создан для избранных, для тех, кто знал, куда смотреть.

Внезапно, он почувствовал, как воздух вокруг стал тяжелее, прохладнее, даже запах изменился – теперь это был аромат сырой земли, мха и чего-то сладковатого, что напоминало запах старых книг. Это было ощущение, описанное дедом как "Там, где эхо веков встречается с безмолвием". Алин поднял голову и увидел перед собой скалу, покрытую густым мхом. На ее поверхности, едва различимые под слоем времени, были высечены те же символы, что и на письме. Они были крупными, почти в человеческий рост, и, казалось, светились слабым, внутренним светом.