Группа норм обеспечивала обязательность приказа или распоряжения начальника. В арт. 27–29 описаны уголовно наказуемые виды неисполнения указаний военного начальства, они отличаются по форме вины и обстоятельствам времени совершения деяния. Так, в первом из указанных артикулов предусмотрена ответственность за умышленное неисполнение приказа командира. О форме вины свидетельствуют слова «…он того из злости или упрямства не учинит, но тому нарочно и с умыслом противитися будет…». Ответственности подлежали как офицеры, так и солдаты. В арт. 28 субъективная сторона деяния сформулирована иначе: «…от лености, глупости или медлением, однакож без упрямства, злости и умыслу…». Таким образом, имеется в виду неосторожное преступление.

О разной степени общественной опасности указанных деяний свидетельствуют и санкции данных норм. По арт. 27 виновный, независимо от его воинского чина, наказывался смертной казнью, по арт. 28 – исходя из обстоятельств совершенного преступления, либо увольнялся из армии, либо временно отстранялся от службы (все это время должен был проходить службу в качестве рядового).

Определенный интерес представляет толкование к арт. 28, в котором говорится: «такожде долженствует оный офицер, которому указ дастся, по оному указу весма поступать, и отнюдь из того, что уронить или умедлить, или что прибавить да не дерзает, хотя б и доброе окончание тому делу было. Однакож он по вышереченному артикулу достойно себя наказание учинил». Из этого толкования видно, что ответственность не зависела от последствий неисполнения приказа или распоряжения, достаточным являлся сам факт отказа от его реализации.

Как уже указывалось, приказы военачальников не могли обсуждаться подчиненными, «ибо, – как сказано в толковании к арт. 29, – начальнику принадлежит повелевать, а подчиненному послушну быть. Оный имеет в том, что он приказал, оправдатся, а сей ответ дать, како он повеленное исправил».

Тяжкие преступления против власти сосредоточены в «главе семнадцатой – о возмущении, бунте и драке». В частности, запрещены все «непристойные подозрительные сходбища и собрания воинских людей» (арт. 133). Ответственности за попустительство подлежат офицеры, допустившие указанные собрания (арт. 134), а за недоносительство – лица, которые «…слышали, или таковые письма читали… а надлежащем месте или офицерам своим не донесли» (арт. 136).

В арт. 137 выделяются три вида преступления против власти: бунт, возмущение и упрямство. Норма является назывной, поэтому вызывает недоумение утверждение, что «арт. 137 в отличие от арт. 133–136 четко формулирует сам состав государственного преступления…»[289].

По артикулу совершение данного деяния «без всякой милости имеет виселицею быть наказано». В толковании к артикулу указывалось: «В возмущении надлежит винных на месте и в самом деле наказать и умертвить. А особливо, ежели опасность в медлении есть, дабы чрез то другим страх подать, и оных от таких непристойностей удержать (пока не разширитца) и более б не умножилось».

Цели подобной расправы очевидны, да их, пожалуй, не скрывают и составители Артикула – во-первых, это устранение бунта, во-вторых, ограничение численности его участников.

В эпоху Петра I была реформирована вся система судопроизводства[290]. Впервые предпринята попытка отделения суда от административного управления, хотя эта идея, как отмечает В. Н. Латкин, не была последовательно реализована[291]. Согласно законодательным установлениям, например, губернаторы должны были контролировать деятельность судебных органов, на многие органы государственного управления возлагались функции правосудия