. Судебными функциями обладал сам царь[293], Сенат, приказы и коллегии (по преступлениям по должности). Юстиц-коллегия являлась апелляционной инстанцией для нижестоящих судов (по ряду категорий дел выступала судом первой инстанции). В губерниях были учреждены ландрихтеры (1713 г.)[294]. С 1717 г. территория страны была разделена на судебные округа, в которых создавались надворные суды. В стране функционировали так называемые нижние суды. По ряду дел в отношении крепостных крестьян судебные функции осуществляли помещики. В городах полномочия суда выполнялись магистратами и Главным магистратом.

Деятельность органов власти по отправлению правосудия требовала в том числе уголовно-правового обеспечения. Исходя из этого, становится понятным включение в такой специфический нормативный акт, каким является Артикул воинский, ряда норм, а также трех глав, посвященных различным аспектам правосудия. Так, в арт. 34 указывается: «Никто да не дерзает судей, комиссаров и служителей провиантских, такожде и оных, которые на экзекуцию присылаются, бранить и в делах принадлежащих их чину противится, или какое препятствие чинить, но оным всякое почтение воздавать. Кто погрешит против того, имеет в том прощения просить, или заключением наказан, или по состоянию дела, чести и живота лишен быть».

Конечно, однозначно нельзя утверждать, что структура глав и норм Артикула воинского учитывала характер и степень общественной опасности деяний. Вместе с тем включение указанной нормы в гл. 3 свидетельствует о том, какое значение придавалось деятельности лиц, поименованных в арт. 34. В толковании к данному артикулу это прямо подчеркивается: «Понеже таковыя особы все обретаются под его величества особливою протекциею и защитою, и кто в делех, принадлежащих их чину противное учинит, оный почитается, якобы он его величества протекцию презрил».

«Глава двадцать вторая – о лживой присяге и подобных сему преступлениях» вопреки своему названию объединяет нормы о деяниях, посягающих на разные объекты (например, финансовые отношения – фальшивомонетничество; интересы потребителей – обмер и обвешивание и т. д.), в том числе на порядок государственного управления и интересы суда (лживая присяга и лжесвидетельство).

Защита государственного управления представлена двумя нормами. Во-первых, предусматривалось наказание, «ежели кто с умыслу, лживое имя или прозвище себе примет, и некоторый учинит вред, оный за безчестнаго объявлен и по обстоятельству преступления, наказан быть имеет» (арт. 202). Ответственность связывалась с умышленным характером деяния и его последствиями. При отсутствии указанных признаков изменение имени не признавалось правонарушением. Данное условие прямо оговорено в толковании к артикулу: «А ежели кто без обмана и без всякаго вредительнаго намерения, но от страху себе наказания на теле или живота лишения, имя свое переменит, оного никако не надлежит наказывать. И такое ему пременение имя не в правах допущаетца, и не запрещается».

Размер и вид наказания в артикуле не определены, следовательно, они полностью входили в усмотрение судьи.

Во-вторых, признавалось опасным посягательством срывание и порча правительственных указов и распоряжений как деяния, посягающие на авторитет власти. О важности данной нормы, по свидетельству Н. А. Воскресенского, говорит и то, что арт. 203, предусматривающий ответственность за указанное деяние, правил лично Петр I[295]. В этом артикуле сказано: «Ежели кто явно прибитые указы, повеления нарочно и нагло раздерет, отбросит, или вычернит, оный посланием на каторгу с жестоким наказанием или смертию, а ежели небрежением каким, то денежным штрафом, тюрмою, шпицрутеном и прочим, по великости преступления, наказан быть имеет».