Таким образом, для характеристики уголовно-правовой защиты власти исторически и методологически является приемлемым обращение к Артикулу воинскому[281].

При оценке содержащихся в нем уголовно-правовых норм, на наш взгляд, следует иметь в виду то, что в уголовном законодательстве периода становления абсолютизма частично изменились приоритеты уголовно-правовой охраны отдельных видов управленческой деятельности аппарата государства, в частности особое внимание уделялось защите властно-распорядительной деятельности должностных лиц вооруженных сил страны. В связи с этим «глава третья – о команде, предпочтении и почитании вышних и нижних офицеров, и о послушании рядовых» была посвящена уголовно-правовому обеспечению функционирования армейской (военной) власти.

В приговорах, описанных в литературе, чаще всего встречается упоминание артикулов 19 и 20. В арт. 19 говорится: «Есть ли кто подданный войско вооружит или оружие предприимет против его величества, или умышлять будет помянутое величество полонить или убить, или учинит ему какое насилство, тогда имеют тот и все оныя, которыя в том вспомогали, или совет свой подавали, яко оскорбители величества, четвертованы быть, и их пожитки забраны.

Толкование. Такое же равное наказание чинится над тем, которого преступление хотя к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было, и над оным, которой о том сведом был, а не известил».

В арт. 20 сказано: «Кто против его величества особы хулительными словами погрешит, его действо и намерение презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть, и отсечением главы казнен.

Толкование. Ибо его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен. Но и силу власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять. И яко же о его величестве самом в оном артикуле помянуто, разумеется тако и о его величества цесарской супруге, и его государства наследии»[282].

Указанные нормы предусматривают ответственность за преступления, ранее именовавшиеся «государевым словом и делом», т. е. государственными. По своей конструкции они выгодно отличаются от норм гл. II Соборного уложения, содержащих описание такого же рода деяний; во-первых, они более конкретны; во-вторых, четче проводят различие между разными видами посягательств на безопасность государя, территориальную целостность государства.

Артикулы 19 и 20, а также арт. 18[283] определяют суть абсолютной власти монарха, причем в толковании к артикулу 20 по тому времени дается столь точное ее определение, что оно сохранилось на весь период существования абсолютизма в России.

В арт. 19 дается описание нескольких преступлений[284]: государственной измены; вооруженного выступления против царя; действий, направленных лично против монарха.

Пожалуй, впервые законодательно дифференцирована роль виновных в совершении преступления, выделены главные виновники и соучастники, «…которыя в том вспомогали, или совет свой подавали…». Наказывались они одинаково: «четвертованы быть, и их пожитки забраны».

Преступным признано обнаружение умысла («голый умысел») на совершение одного из указанных в арт. 19 преступлений, причем толкование к артикулу содержит его вполне четкое определение: «преступление хотя к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было».

Как и по Соборному уложению, недоносительство по тяжести фактически приравнивалось к совершению преступления, о котором не осуществлялся донос; об этом свидетельствует имеющееся в тексте словосочетание «такое же равное наказание чинится над тем… которой о том сведом был, а не известил».