Тот факт, что я не демонстрировал глоссолалии, заставил их сомневаться в моей вере. Некоторые знакомые евреи-пятидесятники призывали меня усерднее молиться, чтобы получить «дар». И они тоже молились, возложив на меня руки. Они очень старались, но феноменальную способность к языкам я так и не обрел. Мой брат Сол, ставший христианином раньше, чем я, также никогда не мог говорить языками. Я всегда думал, что он более духовно одарен, чем я. На самом деле я вообще никогда не встречал более духовно одаренного человека, чем он. Поэтому я решил: раз Солу это не дано, то и мне не о чем беспокоиться.

Тот факт, что я не принял водное крещение и не говорил на языках, не помешал «пасторше» пригласить меня проповедовать на улицах города. Вместе с ней и еще несколькими прихожанами мы отправились на оживленный перекресток в еврейском квартале, где должны были с передвижной платформы рассказать в громкоговоритель прохожим, почему мы, евреи, верим в Иисуса.

Я был молод, наивен, неопытен и бесхитростен. Я не подозревал, что, оказывается, кому-то наша инициатива может не понравиться. Особое недовольство выражали ортодоксальные иудеи. Очень быстро я осознал, что меня могут просто побить и что руководительница общины, эта миниатюрная пожилая женщина, которой, кстати, понравилось мое свидетельство, никак не сможет противостоять агрессивной толпе. В результате нам пришлось убраться с того перекрестка. На обратном пути «пасторша» сказала: «Слава Богу, ты сейчас прошел крещение огнем!» А я подумал: «Значит ли это, что мне теперь не нужна глоссолалия, чтобы быть полноценным христианином?»

Через некоторое время я нашел место в Писании, которое говорит об ангельских языках: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13: l). И я понял: гораздо важнее овладеть языком любви, чем любым неведомым языком. После этого я уже совсем не переживал, что у меня нет особого пятидесятнического дара.

После окончания школы в 1964 году я поступил в находившийся недалеко от дома Квинс-колледж при Городском университете Нью-Йорка. В годы моего студенчества в стране и мире происходило множество событий, которые повлияли на становление моей веры. Середина шестидесятых ознаменовалась серьезными переменами как минимум в трех сферах. В политической – началась война во Вьетнаме, в социальной – максимального размаха достигло движение за гражданские права афроамериканцев, и в культурной – расцвела так называемая контркультура, или андеграунд.

В 1963-м был убит президент Джон Кеннеди. Ему на смену пришел Линдон Б. Джонсон. После этого боевые действия во Вьетнаме активизировались. Кроме того, президент Джонсон объявил кампанию по борьбе с бедностью, а в 1964-м заставил конгресс принять Акт о гражданских правах[20].

1960-е стали эпохой бурного расцвета альтернативной культуры – политического радикализма, новых норм поведения и одежды и, конечно, невиданной ранее сексуальной свободы. Особенно всем этим было увлечено молодое поколение. Юные экспериментаторы не брезговали наркотиками, пробовали психоделические средства, вызывающие состояние измененного сознания. Появились новые направления музыки и музыкальные стили, издавались подпольные печатные издания, подъем переживало искусство плаката и уличной листовки. Люди стали больше задумываться об экологии и сохранении окружающей среды и нередко покидали города и устраивали общины в сельской местности. Поклонников новой культуры сначала называли битниками, позже – хиппи, а иногда и обобщенно – радикалами.