Одна мысль об этом заставила ее покрыться ледяным потом. Неужели, пытаясь забеременеть, она все только усугубила?

– Честно говоря, не думаю. Позвоните Питеру Герману. Встретьтесь с ним как можно скорее, поговорите и сделайте биопсию – время не ждет.

План действий звучал вполне разумно. Подумать только – вечером Алекс вернется домой и расскажет Сэму, что на ее маммограмме доктор увидел опухоль. Это не укладывалось в голове, но у нее действительно опухоль. И все очень серьезно. Это можно понять и по снимку, и по напряженному взгляду Андерсона. Похоже, для него этот разговор оказался не менее мучительным. Алекс провела в его кабинете уже почти целый час.

– Я вам очень сочувствую, Алекс. Если я что-то могу для вас сделать, обязательно позвоните. Сообщите, какого хирурга вы выбрали, и я с ним тоже свяжусь.

– Начну с Питера Германа.

Доктор протянул ей снимки. Уже само слово «хирург» звучало довольно зловеще. Алекс срочно захотелось на воздух. Выйдя из клиники – туда, в теплый октябрьский день, – она остановилась перевести дух. Алекс почувствовала, что ее словно дубиной огрели. Ей с трудом верилось в то, что она только что услышала.

Она поймала такси, пытаясь не думать о тех жутких рассказах, которые слышала, – о тяжелых последствиях операции, о женщинах, которые больше не могли поднимать руку, или о тех, кому ни химиотерапия, ни операция не помогли. Внезапно все смешалось в голове, и на пути в офис у нее даже не было сил плакать. Она лишь тупо уставилась вперед, не в состоянии переварить то, что ей сообщил доктор Андерсон.

Войдя в кабинет, она обнаружила, что Лиз, Брок, клерк и два помощника уже здесь и ждут ее. Лиз заказала ей сандвич с индейкой, но съесть его Алекс так и не смогла. Она села на стул и некоторое время лишь молча смотрела на своих коллег. Брок заметил, насколько бледно ее лицо, но ничего не сказал. Они принялись за работу и закончили только к шести вечера. Наконец, после подведения итогов, когда все остальные ушли, Брок осмелился осторожно спросить:

– У тебя все нормально?

Алекс выглядела не лучшим образом – она вернулась от врача белой, как мел, а когда она передавала ему бумаги, руки ее дрожали так сильно, что не заметить это было невозможно.

– Да, все в порядке. Почему ты спрашиваешь? – Алекс напустила на себя беспечный вид, но актриса из нее получилась никакая. Брок сразу догадался, что что-то не так, но приставать к Алекс с лишними вопросами не стал. Лишь ограничился парой фраз:

– Ты выглядишь совсем измотанной. Может быть, не стоит браться сразу за такую кучу дел, миссис Паркер? Что сказал врач?

– Ничего особенного. Зря проездила только. Доктор Андерсон просто сообщил мне результаты последнего обследования. Ты знаешь врачей – они терпеть не могут говорить по телефону. Такая глупость – он мог бы отправить результаты по почте, и всем нам было бы намного удобнее, – с притворным гневом произнесла Алекс. Брок не поверил ни единому слову, но понял, что она хочет его успокоить. Он надеялся, что с Алекс не произошло ничего серьезного. Иначе начинающийся через два дня процесс будет совершенно некстати. Брок не осмелился спросить, в состоянии ли она вести процесс, потому что знал, что Алекс может обидеться.

– Ты домой? – переживая за ее психику, спросил Брок. У него самого еще была куча работы по процессу, но и на столе Алекс лежала груда папок, свидетельствовавших, что уйдет домой она не скоро.

– Я еще должна посмотреть пару других дел, – Алекс собиралась связаться со всеми, кто звонил ей сегодня, пока она была у врача. Времени позвонить хирургу у нее не нашлось – так, во всяком случае, она себе сказала сама и решила, что позвонит Герману завтра.