Наконец такси остановилось у дверей офиса, и Алекс стремительно ворвалась в пустую приемную. Доктор Андерсон провел ее прямо в кабинет. Вместо белого халата на нем был костюм, и он выглядел очень серьезным.

– Здравствуйте, Джон, – задыхаясь, выпалила недовольная Алекс и уселась на стул, как была – в плаще. Андерсон улыбнулся:

– Спасибо, что смогли выкроить время. Но я считаю, что это необходимо. Я хотел поговорить с вами лично.

– Это мазок? – спросила она, чувствуя, как снова начинает сильно биться сердце. Ее ладони вспотели, а пальцы судорожно сжали сумочку. Гинеколог отрицательно покачал головой:

– Нет. Маммограмма.

Доктор включил проектор и поочередно вставил туда два снимка – вид спереди и сбоку. Алекс ничего не понимала – снимки напоминали карту погоды над Атлантой. Андерсон повернулся к ней и, показывая на темное пятно, которого Алекс без него даже не заметила бы, с болью в голосе произнес:

– Вот здесь – уплотнение. Очень большое и глубокое. Это может оказаться чем угодно, но рентгенолог и я очень беспокоимся.

– Что значит «чем угодно»? – в смятении спросила Алекс.

Может быть, она что-то не так поняла? Что это еще за уплотнение в глубине ее груди? Откуда оно взялось?

– Это может быть что угодно, Алекс, но уплотнение такой величины в этой области ничего хорошего не означает. Мы считаем, что у вас опухоль.

– Милостивый Боже. – Теперь Алекс поняла, почему он не хотел обсуждать это по телефону и настоял на том, чтобы Лиз сообщила ей лично.

– И что все это значит? Что со мной теперь будет? – слабым голосом спросила Алекс, бледная, как мел. На мгновение ей показалось, что сейчас она вот-вот упадет в обморок, но она смогла пересилить себя.

– Вам нужно как можно скорее сделать биопсию. Лучше всего на этой неделе.

– Через два дня у меня процесс. Пока он не закончится, я не смогу.

Она словно надеялась, что опухоль исчезнет сама собой, но оба знали, что это невозможно.

– Вы не можете отказаться от биопсии, – заявил Андерсон.

– Я не могу бросить своего клиента. Неужели несколько дней имеют такое значение?

Алекс была в ужасе. Что он пытается ей сказать? Что она умирает? От одной мысли об этом она содрогнулась.

– Конечно, несколько дней большого значения не имеют, – неохотно признался доктор, – но вообще не обращать на это внимания преступно. Вы должны найти хирурга и сделать биопсию как можно скорее, а потом, в зависимости от результатов, он скажет, что делать дальше.

Ужас. Как это страшно. И сложно.

– А разве вы сами не можете сделать биопсию? – испуганным голосом спросила отчаявшаяся Алекс. Она чувствовала себя такой же растерянной, как в тот момент, когда переступила порог маммографической лаборатории. А теперь случилось самое худшее. Вернее, почти случилось – это происходит с ней прямо сейчас, словно кто-то прокручивает перед глазами фильм ужасов.

– Это не моя специализация. Вам нужен хирург, – ответил доктор Андерсон и начал что-то писать на листке бумаги.

Алекс взглянула на часы и обомлела, поняв, что провела в его кабинете уже больше получаса. Но теперь она просто не могла уйти – за эти полчаса вся ее жизнь круто изменилась. Андерсон тем временем дописал и протянул ей листок:

– Здесь имена трех очень хороших хирургов. Один из них женщина, остальные двое – мужчины. Поговорите с ними и выберите того, кто вам больше понравится. Они прекрасные специалисты.

Хирурги!

– У меня нет на это времени, – заплакала Алекс неожиданно для себя. Все это было просто ужасно – она ощутила себя подавленной и совершенно беспомощной. – Мне вообще некогда выбирать врача. У меня процесс, я не могу взять и все бросить. В конце концов, у меня есть обязательства.