Алекс почувствовала, что на грани истерики, но ничего не смогла с собой поделать. И тут она вдруг взглянула на доктора полными ужаса глазами:

– А она может быть злокачественной?

– Возможно, – честно признался Андерсон, картина на снимке не предвещала ничего хорошего. – Конкретно сказать ничего не могу, пока не получим результаты биопсии. Вы должны сделать ее как можно скорее, чтобы мы могли выработать план действий.

– Что? – не поняла Алекс.

– Если биопсия покажет, что у вас рак, надо будет срочно определиться с лечением. Конечно, хирург предложит решения, но кое-что вам придется решать самой.

– Вы имеете в виду – удалять мне грудь или нет? – испугалась Алекс. Ее голос стал непривычно резким.

– Давайте не забегать вперед. Мы же ничего еще не знаем, правда ведь? – Доктор разговаривал с ней таким подчеркнуто спокойным голосом, что от этого стало только хуже. Алекс хотела, чтобы он поклялся, что опухоль не злокачественная. Но как он мог быть в этом уверен?

– Мы уже знаем, что глубоко в груди у меня уплотнение и что вам не нравится то, что вы видите на снимке. Разве это все не говорит в пользу удаления груди? – отрезала Алекс. Словно для нее Андерсон сейчас стал обвиняемым на скамье подсудимых.

– Возможно, – в голосе доктора явно слышалось сочувствие. Алекс всегда ему нравилась. А такое известие может подкосить любую женщину, даже самую сильную.

– И что? Что дальше? Болезнь пройдет, как только грудь удалят?

– Может быть, но стопроцентных гарантий никто не даст. Ах, Алекс, если бы все было так просто! Многое зависит от типа опухоли, ее размера и того, злокачественная она или нет. Кроме того, нужно первым делом выяснить, не затронуты ли лимфатические узлы, и, если да, в какой степени, успела ли опухоль дать метастазы. Алекс, тут не может быть однозначных ответов. Может быть, вам нужна операция, а может, химиотерапия или облучение. Я просто не знаю. Пока нет результатов биопсии, я ничего не могу сказать. И как бы вы ни были заняты, постарайтесь найти время и поговорить с этими хирургами. Вы должны.

– В течение какого времени? – спросила Алекс сдавленным голосом.

– Занимайтесь вашим процессом, если не можете его бросить и если он не продлится более двух недель. Но в любом случае вы должны успеть сделать биопсию в течение этого срока. От ее результатов и будем отталкиваться в дальнейшем.

– Кто из этих троих самый лучший? – спросила она, протянув доктору листок.

– Они все великолепные врачи, но я больше всех ценю Питера Германа. Он очень хороший человек – прежде всего человек, а потом уже хирург. Его волнуют не только операции и биопсия.

– Замечательно, – машинально откликнулась Алекс. – Позвоню ему завтра.

– Почему же не сегодня? – Андерсон давил на нее, чувствуя, что правда на его стороне. Ему не хотелось, чтобы Алекс использовала работу как оправдание и отказывалась в этом признаться.

– Хорошо, чуть попозже, – сдалась Алекс. И тут ей пришла в голову самая душераздирающая мысль. Алекс снова посмотрела доктору в глаза. – А если мне удалось зачать ребенка в эти выходные? Что, если я беременна, а у меня злокачественная опухоль?

– Это мы поймем ближе к делу. Беременны ли вы – это выяснится тогда, когда будут получены результаты биопсии, – сказал Андерсон.

– А если я беременна и у меня рак? – ошеломленно спросила Алекс. Неужели, если она забеременела, ей придется пожертвовать ребенком?

– Разумеется, жизнь матери в данном случае важнее.

– О Господи, – Алекс закрыла лицо руками. Потом она снова посмотрела на врача. – Как вы считаете, могли тут сыграть роль те гормональные препараты, которые я пью?