Наш кухонный магистр, накинув дежурное пончо, смело вышел под дождь, молча ухватил лошадь под уздцы и начал ее разворачивать. Причем ни на него, ни на бедную скотинку больше не лило. Полог какой-то применил. А вот на степняка и на войлочный тент кибитки – в полной мере. Фарх-ар даже сквозь спесь и привычку презирать кухаря дотумкал, что перед ним маг. Теперь вот частые дождевые капли сглатывает и давится ими от изумления, хорошо, хоть меня не замечает, вслед кибитке смотрит. Пир для моих глаз! А Байдан уже воротину открыл и заводит повозку в склад. Ну гений же! Я бы не догадалась! Теперь под крышей и разгрузить можно комфортно, и перенести привезенное в кладовые посуху, через теплицу. И эту уловку тоже ведь Байдан придумал – соединить кухню и продуктовый склад теплицей, как крытой галереей. По ней-то я и проскочила, опередив степняка. И опять Байдан удивил – от войлочного тента поднимался белесый парок, заметный даже в сумраке глухого помещения. Нетрудно догадаться – магическая сушка.

– Не перенапряжетесь, Байдан? – И сама удивилась почтительности, с которой прозвучал нехитрый вопрос.

– Нет, госпожа Нина. – Темноту разогнал уверенный светляк. – Еще от промокания потом зачарую, сил хватит. Нужно резерв раскачивать. Чем печь-камни левитацией попусту гонять, полезнее повозку разгрузить, солдатики-то спят еще. 

И за что такие подарки вредному степняку? Уже сто раз пожалела, что в горячке скандала пообещала ему сотрудничество. Услышал же, что Байдан магичит для него, и все равно молчит, как будто не ему дармовая услуга! Вот характер! Дораш все плохие черточки у отца подобрал и наизнанку вывернул. Вместо нахрапистости – уникальная дипломатичность, вместо грубой силы – мягкая настойчивость и такт. А как он порывистого Тишку с непоседливой Анизой контролирует! Недаром же вся семья его обожает.

А из-под прогретого полога уже тянуло аппетитным копченым духом.

Фарх-ар не просто так приехал в ливень. Плановая поставка – предлог. Что уж там наговорил ему вернувшийся в стойбище шаман Лограх, но у нашего чадолюбивого папаши были претензии. Дескать, он, Фарх-ар, не последний воин в племени, уважаемый человек, а его старший ребенок еду солдатам подает! Не учат ничему почти взрослого парня! На побегушках держат сына гордого степного народа! А обещали сладкую судьбу устроить!

– А давайте так, уважаемый. Погостите у нас денек. Позавтракаем, спокойно дела закончим. Осмотритесь.

– Гостить не буду, недосуг. А на завтрак останусь. Где мой оболтус? – И нависает над маленькой мной, как утес, биомассой давить пытается. Знает, гад, что обращение «уважаемый» – лишь дань формальной вежливости. Ну, что заслужил...

– Вама! Не зови его! Не хочу! Что бы ты ни сделала, он все равно недоволен будет!

Стоп! Это не Тишка, это голос Дораша в моей голове звучит! Но как?!

– Как-как! Тит меня давно учит не только в степь зов бросать. А что отец тебе наговорил, я и сам расслышал немного. Только устал быстро.

Ладно, мой мальчик, как скажешь! А папаня уже совсем вплотную встал, пытается вынудить шаг назад сделать. Ну-ну! 

Как там Кира учила? Сапожком на ступню, лучше – на пальцы, и толкнуть? Как же хорошо быть не хромой!

– Так, уважа-а-емый! – Голос у меня и так громкий, а сейчас еще и противный. – В таком тоне разговора у нас не получится! Приглашение отменяется! – Сказала бы я ему пару ласковых, да Байдан за спиной. Он в нашу сделку с папашей-недоумком не посвящен. – Займемся оплатой.

Фарх-ар понял, что пережал, но уступать не торопился. Даже виду не подал, что больно, только назад шагнул – от тычка равновесие потерял.