Представьте себе, что тот же самый мягкий тактильный раздражитель, который проводится от эпидермиса человека через столько средних звеньев к центру сознания, ударяет по голой родинке на поверхности его тела. Насколько хуже по качеству будет ощущение, вызванное непосредственно в осязаемой протоплазме, чем то, которое опосредовано столькими специфическими энергиями, столькими внутренними тонами промежуточных органов! Сравните также в сенсорной сфере человека разницу между простым тактильным ощущением, которое проводится непосредственно к органу сознания по белым нервным шнурам, и ощущением боли или зуда, которое вызывается стимуляцией того же участка кожи, но опосредовано открытием путей в серое вещество спинного мозга и соединительных шнуров от него к головному мозгу. Насколько более богатым по качеству является последнее ощущение в дополнение к его повышенной интенсивности! Чем через большее число посреднических органов прошел стимул, тем больше должно быть накоплено специфических форм движения, в которые он таким образом преобразуется; чем ближе, с другой стороны, воспринимающий центр находится к месту стимула и чем менее дифференцирована соответствующая плазма, тем беднее по качеству должно быть ощущение, возникающее от стимула, тем ближе оно будет подходить к интенсивности без качества. Эти различия двояки: с одной стороны, они последовательны в истории развития индивида и племени, с другой – одновременны в сосуществовании высоко- и низкоорганизованных живых существ и в сосуществовании индивидуальностей самых разных уровней. Новорожденный ребенок как бы нечувствителен и лишь очень постепенно обретает способность чувствовать, причем качественно более бедные и грубые по интенсивности ощущения предшествуют ему, а качественно более богатые и тонкие следуют за ним лишь постепенно и шаг за шагом. То, что происходит здесь в быстрой последовательности на основе унаследованных специфических энергий, занимает неизмеримые периоды времени в истории племен. Даже монера, которая, несомненно, даже не имея органа восприятия, уже может качественно воспринимать взрывную воздушную волну, сильный световой раздражитель, механическое давление или удар и химический раздражитель, несомненно, имеет за спиной длинный ряд предков, в которых плазма постепенно приобрела условия хранения и внутреннюю организацию, чтобы реагировать на такие разные раздражители различными видами вибраций.

Основные этапы, пройденные в филогенетической истории, и сегодня можно найти в царствах животных и протистов; более того, каждый человеческий организм объединяет в себе аналоги этих этапов. В белых и красных кровяных тельцах и других подвижных форменных элементах мы несем в себе монадную стадию, в рассеянных ганглиях и ганглиозных узлах – стадию развития моллюсков, в спинном мозге и удлиненном продолговатом мозге – примитивных рыб с еще неразвитым мозгом, в средних отделах мозга – позвоночных со слабо развитым мозгом (амфибий и птиц), в полушариях головного мозга – наконец, развитие млекопитающего типа, кульминацией которого является человек. Все эти стадии развития сравниваются здесь только в отношении их сенсорных возможностей, без учета других организационных различий.

Сегодня уже никто не сомневается в том, что каждый высший организм – это особь более высокого порядка, которая содержит в себе множество особей более низкого порядка. Сегодня также мало кто сомневается в том, что различные уровни индивидуальности обладают собственной способностью к ощущениям, и что ощущения низших уровней индивидуальности частично прямо и частично косвенно способствуют высшему сознанию. Существует лишь различие во мнениях относительно того, является ли содержание высшего сознания простым явлением пассивного суммирования содержаний низших индивидуальных сознаний, которые сливаются вместе, чтобы сформировать его, или же оно содержит плюс, происходящий из активных, синтетических функций, посредством которых низшие содержания сознания объединяются в высшее единство. (Gr. VIII. 29.) Я придерживаюсь последней точки зрения (vgl. Bd. III der Phil. d. Unb., 10. Aufl.), поскольку считаю синтез как таковой чем-то отличным от соединенных членов, поскольку рассматриваю его как активную функцию, которая не может возникнуть из простого объединения членов, и поскольку всеобъемлющее единство не может возникнуть из множественности объединенных. Только если синтетическая функция является активной функцией единства, добавляемого к членам (26), только тогда она является категориальной функцией; только если качество ощущения возникает из активного синтеза членов, но не является пассивной конгломерацией, качество может быть названо подлинной категорией. Если бы слияние многих компонентов в результат было лишь пассивным следствием неспособности различать и удерживать члены в стороне, результат должен был бы казаться более расплывчатым и неопределенным, чем члены, быть, так сказать, непонятным продуктом смущения, тогда как опыт учит нас, что в своем качественном единстве он более определенный, более ясный и более понятный, чем запутанная множественность членов, и что определенность возрастает с богатством качества.