Учение о категориях. Том первый. Категории чувственности Эдуард фон Гартман

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

© Эдуард фон Гартман, 2024

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2024

ISBN 978-5-0064-0667-4 (т. 1)

ISBN 978-5-0064-0666-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Для нового издания «Учения о категориях» Гартмана я обратился к рукописной рукописи автора, которую ее владелица, госпожа Альма фон Гартман, передала во временное пользование Берлинской государственной библиотеке. Просмотр рукописи оказался на удивление продуктивным. Многие читатели «Учения о категориях» уже отметили, что печать была искажена многочисленными ошибками; в моем распоряжении были печатные и рукописные списки типографских ошибок, составленные внимательными читателями. (Д-р Карл Петрашек, Мюнхен, предоставил наиболее полный список такого рода в 1919 году, за что я хотел бы воспользоваться этой возможностью и поблагодарить его). В очень многих случаях благодаря рукописи теперь разрешены все сомнения, обычно настолько окончательно и безупречно, что я смог обойтись без включения соответствующих отрывков в указатель чтений.

Эти случаи, когда новое издание воспроизводит рукопись перед лицом очевидных ошибок в первом издании, контрастируют с другими, когда рукопись и первое издание согласны друг с другом, но не с предполагаемым смыслом. Это случайные ляпсусы автора, которые были добросовестно приняты наборщиком, но не исправлены корректорами первого издания. Во многих случаях речь идет о незначительных лингвистических деталях; только те случаи, когда интерес к смыслу подсказывал это, были явно отмечены в списке чтений.

Одно из главных отличий нового издания от первого заключается во включении изменений и дополнений, которые автор сделал в последнее десятилетие своей жизни после публикации первого издания (1896), частично в своем личном экземпляре, а частично на специальных листах, которые он специально выделил для включения во второе издание «Учения о категориях». Те из этих дополнений и изменений, которые относятся к чисто стилистическим улучшениям, как правило, включаются без особого выделения (; те же, которые привносят нечто фактически новое, выделены курсивом и, таким образом, составляют наиболее ценное дополнение к новому изданию.

В своей «Системе философии в началах», опубликованной уже после его смерти (1906), Эдуард фон Гартман переосмыслил всю проблемную область, включая теорию категорий. В этой «Системе оснований», которую автор сам распорядился издать из своего наследства, повсюду есть ссылки на соответствующие фрагменты более ранних подробных работ, чтобы облегчить сравнение. Мне показалось, что в соответствии с целью настоящего издания необходимо перенести эти ссылки, восходящие к изложению самого Гартмана, в новое издание, и г-н Гюнтер Нойгеб или Эн из Германштадта с большой самоотдачей взялся за выполнение этой задачи по переносу ссылок Гартмана. Так, например, в разделе Gr. II. 47 ниже приводится ссылка на том 2, с. 47 Systemgrundrisse, где дается ссылка на соответствующую страницу «Учения о категориях».

В тексте последовательно проставлены номера страниц первого издания. По просьбе издателя книга публикуется в трех отдельных томах, каждый из которых содержит полный указатель в оригинальной форме первого издания с необходимыми дополнениями для лучшего обзора.

Господин В. в. Шнеен из Ольденбурга не только пожертвовал своим экземпляром редкого ныне первого издания для подготовки нового издания, но и поддержал издателя в пересмотре текста с такой неутомимой и глубоко проникновенной критикой, что читатель, который в новом издании должен почувствовать себя избавленным от ловушек первого издания, обязан прежде всего верному труду этого ученого, а также рукописи. Д-ру Рихарду Мюллеру-Фрайефельсу, инициировавшему публикацию работы в «Философской библиотеке», и в особенности хранительнице наследства, госпоже Альме В. Гартман, гарантирована благодарность всех будущих пользователей.

Бонн а. Р., лето 1922 г.

Фриц Керн.

Настоящая работа рассматривает категории, во-первых, в субъективно-идеальной, во-вторых, в объективно-реальной и, в-третьих, в метафизической сфере и, соответственно, предлагает, во-первых, теорию познания, основанную на категориях, во-вторых, категориальный фундамент натурфилософии и, в-третьих, метафизики. Она закрывает существовавший до сих пор в изложении моей философской системы разрыв между «фундаментальной проблемой эпистемологии», с одной стороны, и философией природы и метафизическим учением о принципах «философии бессознательного» – с другой.

Субъективно-идеальная сфера включает в себя субъективно-идеальный мир явлений в философствующем индивиде, содержание сознания, эпистемологически имманентное, и, таким образом, совпадает с областью сознательного разума. Объективно-реальная сфера охватывает единый, объективно-реальный мир явлений, общий для всех индивидов, вне всех индивидуальных сознаний, который уже эпистемологически трансцендентен, но метафизически имманентен, и тем самым совпадает с царством природы, которое, помимо материального мира, охватывает и мир духа в соответствии с его природной стороной, охватывая тем самым и материальную, и духовную природу. Метафизическая сфера – это трансцендентное как в эпистемологическом, так и в метафизическом плане бытие, лежащее за двойственной видимостью, и совпадает с бессознательным духом, который является единым корнем сознательного духа (VI) и природы, сознания и существования, внутренности и внешности.

Противопоставление субъективно-идеальной и объективно-реальной сфер представляет собой две стороны мира видимостей, которые всегда в нем различались и которые не должны различаться только для абстрактного отражения субъективной мысли, но различны сами по себе. Всякое мировоззрение, отрицающее одну из них (например, нематериалистический спиритуализм Беркли, метафизический абсолютный идеализм Гегеля, эпистемологический трансцендентальный идеализм, отменяющий реальность бытия вне сознания), уродует мир видимостей. Противопоставление метафизической сферы тотальности субъективно-идеального и объективно-реального, с другой стороны, представляет собой отношение между сущностью и видимостью. Без сущности, стоящей за ней, видимость опускается до бессодержательного подобия; без видимости же сущность была бы дремлющей тишиной, непознаваемой как для себя, так и для и, которого тогда вообще не было бы. Эта противоположность тоже существует не только для абстрактного отражения субъективной мысли, но выражает лишь двусторонность бытия, но иную, как бы занимающую иное измерение, чем двусторонность субъективно-идеальной и объективно-реальной сферы, которая относится только к миру видимости, т. е. к одной степени пропорции этой второй противоположности. Однако в случае обеих противоположностей речь идет лишь об абстрактном отражении субъективной мысли, если противоположные элементы концептуально отделены друг от друга, т. е. рассматриваются уже не в конечности их отношений, а в искусственной и насильственной изоляции.

Ибо на самом деле сферы взаимопроникают друг в друга так, что не могут быть друг без друга.

Там, где деятельность должна стать реальной, то есть действенной по отношению к другим или вовне, должна существовать другая деятельность и противостоять ей; но там, где другая деятельность противостоит и сопротивляется ей, это сопротивление должно привести к реализации тщетной части ее стремления, то есть к ощущению, к сознанию. Если же сознание существует, то его содержание и форма должны определяться и вызываться впечатлениями извне, а это опять-таки было бы невозможно, если бы не существовало направленной вовне деятельности, в торможении и нарушении которой сначала состоят полученные впечатления. (Ошибка Гербарта заключается в том, что спящее, неактивное, субстанциальное существо может быть каким-то образом потревожено). Таким образом, никакое бытие-для-других не может существовать, не приводя к бытию-для-себя, и никакое бытие-для-себя не указывает обратно на бытие-для-других.

Как мало эти противоположные элементы могут быть оторваны друг от друга, так же мало внешность и сущность, или двусторонний мир внешности и метафизическая сфера, ибо они полностью взаимопроникают друг в друга в той мере, в какой идет мировой процесс и сущность как простое бытие не покоится в себе. Поскольку мы способны познать сущность только как метафизическое основание мира и стоим внутри мирового процесса, то в течение его длительности так же мало сущности, которая не появляется, как и вообще может быть появление, которое не имеет сущности и не покоится на основании сущности. Если мы представляем себе мир со стороны периферии, то он есть соответствующая совокупность всех соответствующих конфликтов между отдельными частичными деятельностями; если мы представляем его со стороны центра, то он есть абсолютная деятельность всеединого существа, внутренняя множественность которого задает конфликты частичных деятельностей. Таким образом, деятельность – это связь между сущностью и феноменальным результатом. Как абсолютное и единое, хотя и разделенное в себе, она есть непосредственная деятельность сущности и, таким образом, принадлежит к метафизической сфере; как многообразная сумма сталкивающихся частичных деятельностей она составляет феноменальный мир, который в своей двусторонности состоит именно в тотальности этих столкновений. Где бы ни рассматривался тот или иной фрагмент феноменального мира на предмет его генезиса, для объяснения приходится обращаться к бессознательно-духовной частичной деятельности, которая сама опять-таки является лишь отдельным членом абсолютной бессознательно-духовной деятельности существа. Вся субъективно-идеальная сфера или сознательная духовная жизнь растворяется при ближайшем рассмотрении в меняющемся содержании индивидуальных сознаний, и каждое из этих содержаний есть опять-таки продукт бессознательно-духовной деятельности, принадлежащей отчасти материальной, отчасти духовной природе индивида. К материальной природе индивида относятся, например, молекулярные предрасположенности и колебания в материальных атомных группах, которые называются его центральной нервной системой; к духовной природе – бессознательные синтетические интеллектуальные функции, посредством которых, в соответствии с этими атомными движениями, градуируется как материал ощущений, так и конкретная форма соответствующего содержания сознания, и телеологические функции, посредством которых направляется органическая жизнь, сознательное мышление и мотивационные процессы. Тех, кто привык в современном естествознании всегда понимать под «природой» только «материальную природу», возможно, смутит тот факт, что здесь это выражение употребляется в более широком смысле. Это оправдывается как происхождением слова natura, так и общим употреблением этого термина, в котором говорится о «духовных природах» и «природе духа», а также философией тождества Шеллинга, который втискивает в понятие «природа» не только бессознательно-духовные функции, но и, что, конечно, не стоит подражать, сознательные индивидуальные духи и метафизическое бытие