, или участвуют в разработке, принятии и реализации решений органами законодательной и исполнительной власти[38], а также в осуществлении контроля за реализацией этих решений. Более мягкое определение, но все равно подразумевающее этот же подход, дает С. В. Васильева, характеризуя общественное участие как «решение гражданами дел государства самостоятельно и собственными силами… управление для самих себя или самоуправление в рамках участия в общественно-полезной деятельности»[39].

Другой взгляд на определение термина «общественное участие» – у авторов, много сделавших для систематизации опыта общественного участия НКО[40], они определяют его как «непрерывный двунаправленный процесс взаимодействия государства с общественными структурами»[41]. Эти авторы действительно не рассматривают в своих работах опыт участия граждан, который может быть дискретным и даже разовым (разовые акции, публичные слушания, митинги и собрания, опрос, и т. п.). Но, на наш взгляд, эти практики также относятся к разряду общественно-полезной деятельности и, в совокупности, влияют на общий баланс общественного участия.

Если рассматривать опыт общественного участия в социальной сфере, то помимо перечисленных сфер влияния, важно указать и такие проявления общественного участия, как волонтерство и благотворительность, направленные не на конкретных людей (социальное участие), а на изменение качества услуг, которые не вписываются ни в тот ни в другой подход, но так же, как и разовые акции, относятся к разряду общественно-полезной деятельности, хотя и не в рамках самоуправления.

Именно поэтому для нас ближе определение общественного участия, данное И. Скалабан, которое она дала исходя из анализа зарубежных исследований партисипативной демократии. В ее интерпретации общественное участие в широком смысле характеризуется как «ситуативная практика», реализуемая в рамках определенного территориального и социального пространства с присущими политическими, социальными, культурными и историческими особенностями»[42].

Как и за рубежом, в российской политологии существуют разные подходы к построению классификаций форм общественного участия. Для нас анализ классификаций форм общественного участия представляет особый интерес, в связи с необходимостью определения места в ней для общественных коллегиальных органов управления в социальной сфере, являющихся предметом данного исследования.

Среди российских авторов, осуществивших типологизацию, анализ и классификацию форм общественного участия, можно назвать В. Н. Якимца (ИСА РАН), А. Ю. Сунгурова (НИУ ВШЭ, СПб.), А. Нездюрова, Т. Виноградову, М. Горного (Центр СТРАТЕГИЯ, СПб.), О. Зыкова и Н. Хананашвили (Фонд «НАН»), Н. Ю. Беляеву, А. С. Автономова, С. В. Васильеву, И. Мерсиянову, Л. И. Якобсона (ГУ – ВШЭ), И. А. Скалабан (Томский ГУ), Т. А. Мордасову (Астраханский ГУ), Е. В. Белокурову (с соавторами) (Европейский университет СПб), Н. Балакиреву (Орловская обл.), и др. Широта научных школ и регионов, представленная в перечислении авторов, свидетельствует об определенном интересе к данной теме не только у зарубежных, но и у российских исследователей.

Учитывая, что нас интересует один сегмент взаимодействия граждан (или организованной общественности) с государством (или его структурами), которое мы называем «общественным участием» – социальная сфера, анализ классификаций форм общественного участия ограничим авторами, которые сфокусировали свое исследование также на общественном участии в социальной сфере.

Критический обзор классификаций перечисленных авторов показывает, что, в отличие от зарубежных исследователей, большинство их сконцентрировано на систематизации взаимодействия институционально оформленных социальных групп с государством, причем под государством достаточно широко понимается «совокупность взаимосвязанных между собой учреждений и организаций, управляющих обществом»