УБОГИЙ Егор Русаков

Петя – новомодный современный молодой художник.

Так по крайней мере он о себе отзывался.

По факту же, он был не таким уж и молодым. Ему было за тридцать. Не столько современным, сколько просто подражающим трендам. Не столько новомодным, сколько почти неизвестным, но хотя бы способным зарабатывать деньги своим трудом. Да и не таким уж художником, сколько просто голимым позёром.

Именно с такими словами его бросила девушка.

Переживая из-за этого, Петя закрылся в своей квартире.

Сначала он хотел полностью отдаться творчеству. Сублимировать ту боль, что осталась у него после разлуки с любимой.

Он искренне верил, что настоящему художнику нужно быть голодным. Настоящему поэту нужно страдать. Потому что именно в этом лежит основа для создания гениального произведения.

Но вера в абстрактную формулу шедевра споткнулась о реальность. Оказалось, Петя не был способен сконцентрироваться. Быть достаточно внимательным для работы.

Он всё время отвлекался на Неё. На мысли о Ней. На надежду, что Она напишет ему. На ожидания, что ответит на его сообщения. Что увидит, что он звонил. И перезвонит.

Всё это превратилось в несколько дней попыток заняться творчеством. Его хватало минут на пять. А потом многочасовые муки. И он ничего не мог сделать с этим.

Его дни превратились в пустую трату времени. Когда он понял, что сконцентрироваться уже не получится, решил, что можно заняться чем-то, что само по себе будет отвлекать. Тогда он достал огромный список фильмов. Всё то, что он годами откладывал на лучшее время.

И хотя он всё время отвлекался на телефон в процессе просмотра, список был быстро опустошён. За ним пошли низкосортные сериалы. Бесконечный пересмотр уже просмотренного. Вскоре и вовсе его дни превратились в монотонный просмотр социальных сетей. А в конце в нескончаемый скролинг.

Тут то и раздался звонок.

Студия художника за редким исключением выглядит как помойка. Море красок и цветов. Вокруг разбросаны полотна. Какая-то часть из них перевёрнута на бок или вверх ногами.

Сам же художник в тот момент лежал на полу. Он был обнажён. Держался за голову и медленно крутил пальцами у висков.

И вот он услышал этот нелепый рингтон. Он стоял на телефоне по умолчанию. Когда покупал телефон, Петя не стал его менять. Как он говорил: «просто лень». А когда ему было не лень что-то делать? Хотя раздражался каждый раз, как этот рингтон звучал.

Петя вздрогнул.

Соскочил с места.

Стал оглядываться по сторонам.

Он не сразу понял, что происходит. Хотя вроде как всё это время сам ждал этого момента. А когда осознал, начал суетливо рыться в собственном бардаке.

Выглядело это как беспорядочный танец посреди буйства творческого кошмара. Назвать этот танец можно было бы «тепло или холодно». Только разница от игры была в том, что единственным ориентиром была мелодия, которая с каждой секундой раздражала хозяина вещи всё сильнее и сильнее.

Наконец-то он нашёл на ощупь телефон. Посмотрел, кто звонит. И воскликнул во весь голос:

– КАКОЙ ДУРАК!

Мысль молнией пронзила его. Как искра в наполненном метаном помещении.

Мысль – надежда. Она переполнила его с первыми звуками рингтона. Ведь он обольщал себя, думая, что звонит Она.

Но, конечно же, нет. Это была не Она.

– Какой дурак! Да кем я вообще себя возомнил?

Это была другая.

Это была та, которую он был бы рад услышать всегда, в любое время своей жизни, но только не в моменте разочарования в себе.

Он был разочарован в себе от одной только той мысли, что целый месяц он внушал себе безразличие к Ней. Пытался поверить в себя как в настоящего мужчину – невозмутимого и независимого.

А вышло так, что любой звонок или оповещение социальных сетей заставляли его кидаться на телефон в надежде о весточке. В надежде, что всё ещё может быть хорошо. Что всё ещё не потеряно. А у Неё остались хоть какие-то чувства к нему.

Какой дурак…

Это был звонок от лучшей подруги. Возможно, единственного человека, которому не безразлична судьба этого отчаянного романтика.

– Алло, Петь? – прозвучал нежный женский голос. Отчаянный. Нерешительный.

– Да?

– Это я, Наташа.

– Я узнал.

– От тебя ни звонка, ни весточки неделями. А не видела я тебя уже больше двух месяцев. И ладно я, подумала бы, избегаешь меня и чёрт с тобой. Но нет же, я поспрашивала, ты ни с кем не видишься и не общаешься. Я беспокоюсь за тебя.

Она говорила очень быстро, бегло, чуть ли не заедая слова.

Может быть она волновалась. Может, боялась, что Петя в таком состоянии, что не станет её слушать. Поэтому она накидывала как можно больше слов. Будто бы это исправит ситуацию. Будто бы слова способны разговорить кого угодно.

А может, наоборот, понимая, что Петя не желает с кем-либо общаться, она боялась неловкой тишины? Вот и заполняла её заранее словами, как барахольщик дом всяким мусором, лишь бы пусто не было.

– Наташ, всё отлично, правда. Нет повода для беспокойств.

– Что-то я не верю.

– Ну что поделать. Я не знаю, что на это сказать.

Пара секунд неловкого молчания и Наташа сказала:

– Слушай, но у меня есть предложение. Хотя ты волен отказаться, конечно.

Когда Петя услышал её предложение, он подумал:

«Какая же это глупость.»

Очевидно было, что в какой-то момент она попыталась бы выдернуть его из этого состояния. Но её предложение было уже чем-то странным.

Наташа решила устроить ему свидание. Но весьма нестандартно. Она со своим парнем пригласят одну девушку. По её же словам, эта девушка заинтересовалась Петей.

– Заинтересовалась прям? – спросил Петя.

– Да. А что тебя в этом удивляет? Ты вполне себе хороший парень. Почему девушки не должны быть тобой заинтересованы?

– Но ты же не была…

– Ну Петь, ты опять?

– Что опять? Ты говоришь мне о том, что какая-то девушка заинтересовалась мною только по одной лишь моей фотографии? Это уже звучит весьма сомнительно.

Петя долго ломался. Отнекивался как только мог. Правда только, оправдывался он совсем не тем, что действительно его волновало. Например, сомнительностью самой идеи.

Но, держа телефон у уха, он понял, насколько зависим от него. От жажды конкретного звонка. Так дальше продолжаться не могло. Справиться с этим, оставаясь в одиночестве, наедине с мыслями, страхами и желаниями, вряд ли удалось бы.

Поэтому в конечном итоге он согласился на предложение Наташи.

– Мы за тобой заедем, – сказала Наташа, а затем после непродолжительной паузы добавила: – Я за тобой заеду, слышишь?

– Не надо. Зачем?

– Я тебя знаю. Будешь крутить в голове все эти мысли, пока не сдашься перед ними. И тогда напишешь мне, что передумал. Или если будет слишком поздно, придумаешь какую-нибудь отмазку. Не знаю, заболел там или что ещё. Но знаю, что из студии своей ты никуда не денешься. Так что я заеду.

– А если у меня реально возникнут вдруг проблемы?

– Тогда я буду счастлива, что хоть что-то вырвало тебя из той депрессии, в которую ты так стремительно впадаешь.

Наташа была достаточно умна, чтобы понимать ход мыслей человека в таком состоянии.

Петя собирался неохотно.

Если вообще можно было сказать, что он собирался. Это выглядело больше на то, как человек готовится к выходу на свой первый рабочий день после отпуска длинной в месяц.

Он просто лежал на диване. Думал над тем, что же ждало его в тот день. И страдал.

Лишь минут за пять до приезда Наташи, он решил хотя бы начать, хотя бы добраться до умывальника.

Когда раздался стук в дверь, Петя не был готов от слова совсем. Он успел лишь натянуть домашние шорты и какую-то рваную футболку.

Он открыл дверь, даже не спрашивая, кто там.

Наташа приехала не одна. Впрочем, ожидаемо. Больше странно, что Петя этому удивился. Чего же он ждал? Питал какие-то нелепые детские надежды? Но на что? И зачем?

Она приехала вместе с Данилом. Со своим парнем.

Петя бесился.

Он и Данил так похожи друг на друга. Как две капли воды. Да и в былое время они были не разлей вода. Порой это доходило до абсурда.

Однажды даже случилась каверзная ситуация:

«Есть в этом мире прелестнейшие бесцеремонные женщины. Они как божий одуванчик. Как многодетные матери, которые каким-то невероятным образом выглядят как сдобные булочками в розовой глазури.

Они готовы задавать неудобные вопросы незнакомцам повсеместно. Улица, транспорт, общественный туалет – им всё равно. Одна из таких спросила напрямую:

– А вы случаем не братья?

Но в том-то и была их разница. Данил лишь посмеялся над ситуацией. Он отшутился, сказав женщине:

– Обязательно спрошу это у мамы. Может, она мне не всё рассказывала.

А Петя отмолчался. Но всего через мгновение после выхода из транспорта и разлукой с незнакомкой, он обрушился в её адрес брызжущей желчью изо рта:

– Что вообще за люди пошли в наше время? Совсем потеряли хотя бы какие-то приличия. Какое ей вообще дело до того, кто мы? Братья или не братья, ей какая разница? Что в её жизни изменится от нашего ответа? А если я сказал бы, что мы любовники? Что мы гей-пара? А потом добавил бы, что это не мешает нам быть братьями. И родители одобряют. Хотел бы посмотреть на её выражение лица тогда.»

Но как бывает часто даже с братьями, внешнее сходство обычно сопровождается серьёзными внутренними расхождениями. Данил с Петей были максимально не похожи друг на друга, как только дело доходило до всего остального: убеждения, ход мышления, средство заработка, поведение, эмоции, чувства, реакции.