Общим у них было только одно. Оба души не чаяли в Наташе.

В непринуждённой борьбе за женское сердце выиграла именно эта ментальная разница между ними. Данил был до крайней степени настойчивым парнем. Петя же мог при первом же отказе удариться в самокопание, сомнения и отказ от дальнейших попыток завоевать девушку.

Повезло, что закончилось всё это благополучно. Петя нашёл себе другую. Влюбился в неё по уши, как это случается с творческими людьми. А теперь страдал, что не нужен даже ей.

Наташа в сопровождении Данила для Пети теперь с одной стороны счастье за своих лучших друзей. Но с другой для него это было доказательством, что девушки всегда предпочтут кого-нибудь другого, а не его.

И вот перед распахнутой дверью Петя видит своих друзей. Видит счастливые, радостные лица и всплеск восторга:

– Петя! – воскликнула Наташа.

Данил стоял позади. Он неловко наблюдал за происходящим. Будто просто трепетно ожидал своей очереди. Пете вдруг стало интересно, испытывает ли его друг в такие моменты ревность, учитывая всё, что было между ними тремя.

– Как я рад вас видеть, – сказал Петя, освободившись из объятий подруги.

– А мы то тебя как, дружище, – сказал Даня.

И вместо крепкого мужского рукопожатия, которое ожидал Петя, Данил крепко обнял его, отчего затворнику стало неловко ещё больше.

И хотя Петя полагал, что все эти неловкости, ревности и неуклюжести были общим достоянием, возможно, всё это было только в его голове. И эти двое не испытывали ничего такого. Ведь мнительность, выработанная месяцами одиночества, не может пройти бесследно.

– Что ж, милости просим, – артистично сказал Петя. – Знаете, я всегда полагал, что свой дом берлогой называют только отчаявшиеся неудачники. Но, к сожалению, именно в это я превратил свою квартиру.

Петя словно оправдывался. Вдоль стены шла аккуратно разложенная нескончаемая череда из пустых бутылок алкоголя самого разного сорта, крепости и объёма.

Их вид испугал бы старых добрых друзей Пети, если бы те не бывали у него в гостях и раньше. Они знали, так было всегда. Это чуть ли не обязательный атрибут его творческой жизни.

– Я почти готов, – сказал Петя.

Чем вызвал удивлённые взгляды друзей. Ведь на нём не было почти ничего.

Он нырял из одной кучи вещей в другую в поисках чего-либо подходящего. Ребята переглянулись и молча согласились, что их бытовая жизнь ещё не такая удручающая, как им казалось.

– Ну что? – вдруг спросил Петя, к ещё большему удивлению.

– Что? – спросил Наташа.

– Расскажете может?

Ребята пожали плечами, не понимая, чего от них хочет Петя.

– С кем это ты меня сводить вдруг решила? – спросил Петя.

– А! Ох. Да хочу познакомить тебя с одной своей старой знакомой.

– С какой?

– С Алёнкой.

– Это та, с которой ты ещё в юракадемии училась?

– Да, она самая. Хорошенькая же, согласись.

Петя ничего не ответил на это. Лишь поморщился. Наташа продолжила:

– Она уже давно не в отношениях. Не могу сказать почему.

– Не можешь, потому что секрет или потому что ты не знаешь?

– Ну-у-у… Потому что не знаю.

– Да понятно всё.

– Но она выразила к тебе интерес.

– Это как?

– Мы пару раз обсуждали тебя. Я рассказывала о тебе. Сказала, что у меня есть такой замечательный друг как ты.

Петя посмотрел на Данила. Он будто бы искал в его взгляде согласие в том, насколько наивны и не соответствуют действительности слова Наташи.

Что? Замечательный друг? После всего, что было между нами?

– Интересно, – сказал Петя и выдохнул.

На его лице часто можно было найти то самое выражение лица, которое делало его, по всеобщему признанию, человеком неприятным. Что-то вроде высокомерия с примесью скептичности. Бывает, что это является составной частью стиля человека. Казалось бы, для художника такое было бы под стать. Но это было вовсе не в его случае.