Эстель помахала перед ним пухлой белой сумочкой и многословно поведала о случившемся. Как выяснилось, Лэтроп и Джордж Э. Хупер были за ужином в плохом настроении. Покидая кают-компанию, они подсели к даме за столик и предложили выпить. Хупер, по словам Эстель, «заигрывал» с ней. Макс посчитал это совершенно невероятным, но воспаленное воображение могло подсказать ей что угодно. Излагая свою историю, она искусно сочетала показное чувство собственного достоинства с заливистым смехом и лукавым кокетством.

Одной рукой он дал ей знак замолчать, а другой подозвал стюарда:

– Два бренди.

– Двойных бренди, Макси.

– Двойных бренди. Ради бога, сядь в это кресло! Не становись на колени, сядь.

– В чем дело, Макси? Тебе не нравится твоя маленькая Эстель?

– Конечно ты мне нравишься. Но ты же не хочешь спикировать головой на пол и сломать себе шею?

– Мне все равно.

– Чепуха. Где твой спасательный жилет?

– Не знаю. Я его где-то оставила.

Когда он снова посмотрел на Эстель, то увидел, что настроение ее изменилось. Покрасневшие глаза с черными, отливающими синевой зрачками сверкали. Морщинки глубже обозначились у одрябшего рта. Она подняла сумочку, как будто собираясь швырнуть ее.

– Ты старый тупица, – сказала она.

– Может, и так. Но…

– Не думай, что ты один такой умный! – завизжала она, привставая. – Я знаю много людей поумнее тебя. И сейчас я собираюсь встретиться с одним из них. В адм… Да иди ты к черту! Мне не нужно, чтобы ты покупал мне выпивку. У меня есть кое-какие сведения. У меня есть доказательства. У меня есть…

– Спокойно. Вот твой бренди.

Она набирала обороты и словно обезумела, но ее голос почти полностью заглушал несмолкающий грохот волн и рев воды, от которых дребезжала мебель и, казалось, даже стучали зубы. Похоже, у нее закружилась голова.

– Погоди-ка, – сказал он, – давай я подержу твой бокал. Сядь.

– Макси! – со слезами на глазах произнесла Эстель, повалилась к нему на колени и уронила голову на его плечо.

И тут, как на грех, в длинную галерею вошла мисс Валери Четфорд.

Это могло смутить любого – быть застигнутым в публичном месте с двумя бокалами бренди, по одному в каждой руке, предусмотрительно отставленной, чтобы не облиться, хуже того – с пьяной женщиной, которая устроилась у тебя на коленях и душит в объятиях. Да, тут было от чего прийти в смущение, но в первый миг, как ни странно, Макс нисколько не сконфузился. Наоборот, он пришел в ярость.

И причиной тому был взгляд, которым одарила его Валери Четфорд.

Она появилась в дальнем конце длинной галереи, то есть из салона. Собственно говоря, Макс не знал, что она собой представляет. Нельзя даже сказать, разобрал ли он хоть какую-то черту облика этой девушки, хоть что-то, кроме взгляда, который та на него бросила.

У нее было одно из тех холодных, надменно-бесстрастных лиц, которые иногда называют патрицианскими. И по земле она ступала так, словно та принадлежала ей по праву рождения. Такие лица, даже излучая покой, часто вызывают гнев. Вы почти слышите: «О, правда? Как это глупо, как утомительно!» Таким презрительно-скучающим взглядом она и одарила Макса. Затем даже этот слабый проблеск интереса угас.

У Макса в памяти осталось смутное впечатление – короткая белая шубка и масса мелких каштановых кудряшек. Затем она ушла, коснувшись одной рукой поскрипывавшего книжного шкафа в попытке удержать равновесие. И он понял, каким теплым и симпатичным человеком, если разобраться, была Эстель.

– Макси-и-и…

– Да?

– Где мой бренди?

– Вот он. Сядь и возьми бокал. – Его переполняло странным образом успокаивающее отчаяние. – Послушай! – сказал он, устраивая поудобнее у себя на коленях это не слишком воздушное создание, чтобы поменьше давило на больную ногу. – Есть только одна вещь, которой нам не хватает. Дай мне немного времени, и я тоже нарежусь. Тогда мы окажемся на равных.