Прокуратура Нойбурга-на-Дунае выдвинула обвинения в рамках дела под номером Str.P.Reg. 105/15, и 28 мая 1915 года суд вынес приговор. Андреас Грубер и Виктория Габриэль были признаны виновными в преступлении против нравственности, более известном как «позор на крови». Суд счёл доказанным факт кровосмесительных отношений, имевших место в период с 1907 по 1910 год.

Статья 173 Уголовного кодекса Германии, действовавшая в те годы (с 1 января 1872 года по 1 октября 1953 года), регламентировала наказание за инцест, то есть половую связь между близкими родственниками. Именно по этой статье, скорее всего, и были осуждены Грубер и Габриэль. Статья гласила:

(1) Половая связь между родственниками по восходящей и нисходящей линии (например, между отцом и дочерью, дедушкой и внучкой) наказывается для первого случая тюремным заключением на срок до пяти лет, для второго случая – тюремным заключением на срок до двух лет.

(2) Половая связь между родственниками по боковой линии (братьями и сёстрами) наказывается лишением свободы на срок до двух лет.

(3) Помимо тюремного заключения, суд мог лишить виновных гражданских прав.

(4) Несовершеннолетние (не достигшие восемнадцатилетнего возраста) родственники освобождались от наказания.

Но почему инцест карался законом? Запрет на кровосмешение имеет глубокие исторические корни и связан с целым рядом факторов. В первую очередь, это забота о здоровье потомства. Генетически близкие родственники, вступая в половую связь, увеличивают вероятность передачи рецессивных (скрытых) генов, отвечающих за наследственные заболевания. В результате могут родиться дети с физическими уродствами, умственной отсталостью и другими проблемами со здоровьем.

Кроме того, запрет на инцест способствовал поддержанию социальной стабильности. Он регулировал брачные отношения, создавал чёткие границы между семьями и предотвращал конфликты из-за распределения ресурсов и власти. Инцест, разрушая эти границы, мог привести к хаосу и дезинтеграции общества.

В религиозном контексте инцест часто рассматривался как осквернение, нарушение божественных заповедей и, как следствие, грех. В христианстве, например, запрет на кровосмешение был частью морального кодекса и служил укреплению семейных ценностей.

Суд над Грубером и Габриэль был суровым напоминанием о моральных нормах, царивших в немецком обществе того времени. Он отражал борьбу за сохранение этих норм, за защиту семьи и здоровья будущих поколений. Но, как показала история Хинтеркайфека, эти нормы не всегда могли противостоять тёмным тайнам, скрытым в глубинах человеческой души.

Андреас Грубер, отсидевший год в тюрьме за инцест, вернулся в Хинтеркайфек. Это стало плевок в лицо общественности, насмешкой над законом и моралью. Он словно говорил всем: «Вы ничего не можете мне сделать». И действительно, что могли сделать простые крестьяне против человека, который, казалось, не боялся ни Бога, ни дьявола?

Вернувшись, Грубер продолжил жить с Викторией, как будто ничего не случилось. Он словно заявлял о своей власти над ней, над семьёй и над всем Хинтеркайфеком. Это была демонстрация безнаказанности, которая вызывала в округе лишь шёпот ужаса и отвращения.

Как Виктория могла жить с человеком, который надругался над ней, с отцом, которого следовало презирать? Как соседи могли терпеть присутствие этого монстра? Ответ крылся в атмосфере страха и молчания, царившей в Хинтеркайфеке.

Возвращение Андреаса Грубера из тюрьмы принесло с собой не только скандал, но и, казалось бы, железную хватку, сковавшую Викторию в тиски. Его запрет на повторный брак стал ещё одним звеном в цепи насилия и подчинения. После смерти Клауса Бриэля у Виктории теоретически была возможность начать новую жизнь, найти себе мужа и вырваться из-под гнёта отца. Но Грубер, вернувшись, словно провозгласил: «Ты принадлежишь мне».