Сохранились лишь отрывочные сведения о том процессе. Протокол судебного заседания бесследно исчез, оставив историкам и биографам лишь поле для догадок. Неизвестно, кто именно инициировал дело, кто дал первые показания, кто решился нарушить многолетнее молчание Хинтеркайфека.

В суде всё перевернулось с ног на голову. Виктория, ожидавшая сочувствия и помощи, предстала перед судом как соучастница преступления. Её обвиняли в том, что она не сопротивлялась воле отца, что молчала, покрывая его грех. Андреас Грубер, напротив, держался надменно и уверенно, отрицая все обвинения. Что они говорили на самом деле, какие доводы приводили, так и осталось тайной.

Нельзя исключать, что никакой огласки и вовсе не было, а была только улика. Прокуратура, представлявшая государство, возможно, использовала её, чтобы начать судебное разбирательство. Ведь в уголовном процессе пострадавшие лишь дополняют иск, основную роль играет обвинение, представляемое государством.

Суд вынес приговор: Виктория Габриэль была признана виновной и приговорена к одному месяцу тюремного заключения. Андреас Грубер получил более суровое наказание – год тюремного заключения. Приговор, вызвавший удивление и перешёптывания в деревне. Что это – справедливость или лишь видимость справедливости? Ведь виновный в жестоком преступлении отделался столь мягким наказанием.

Кто же мог сообщить о грехах Груберов? Подозрение пало на Максимилиана Альтмана, сводного брата Виктории. Этот факт добавлял мрачных красок и без того мрачной картине. Мартин, как считали некоторые, мог быть свидетелем этой связи между сестрой и отчимом. Возможно, он долгие годы хранил в себе эту страшную тайну, подпитываемую собственной обидой. Ведь после смерти отца Мартин получил лишь жалкие 100 марок наследства, в то время как его сестра Цецилия Старринджер разбогатела на целых 700 марок. Неужели зависть и жажда справедливости толкнули его на предательство?

Мартин был единственным наследником мужского пола, и кто знает, какие мысли роились в его голове. Возможно, он считал себя более достойным управлять фермой, чем сводная сестра, и этот суд был для него способом вернуть утраченное положение. Вполне вероятно, что месть стала для него единственным способом заглушить многолетнюю боль и унижение.

Однако оставалось неясным, как Мартин мог спокойно жить под одной крышей с людьми, которых он обвинил в столь страшном преступлении. Виктория, властная хозяйка фермы, наверняка не потерпела бы присутствия предателя. Если, конечно, Мартин не был достаточно хитёр, чтобы оставаться в тени, действовать анонимно, сливая информацию прокуратуре, оставаясь при этом незамеченным в Хинтеркайфеке. Истинные мотивы Максимилиана Альтмана навсегда останутся загадкой, погребённой под слоем времени и сплетен.

По другой версии, тайну выдала Виктория Бауэр. Ходили слухи, что именно ей, своей тёзке, Виктория Габриэль в порыве отчаяния доверилась, излив душу и рассказав о терзавшем её мрачном секрете. Возможно, Бауэр, движимая моральными принципами или сочувствием к подруге, не смогла сохранить эту страшную тайну. Может быть, она пыталась убедить Викторию Габриэль обратиться к властям, а когда та отказалась, решилась на отчаянный шаг и отправила анонимный донос. Возможно, она надеялась спасти Викторию от власти отца, даже против её воли. Что именно подтолкнуло Викторию Бауэр к такому поступку – сочувствие, чувство долга или что-то ещё – навсегда останется тайной.

.Ещё одна версия связывала судебный процесс с семьёй Габриэлей. Многие обратили внимание на то, что дело о кровной мести было возбуждено незадолго до рождения Цецилии, дочери Виктории. Это наводило на мысль, что рождение ребёнка и последующее обвинение были как-то связаны. Клаус Бриэль-старший, отец погибшего на войне Клауса, возможно, давно подозревал о нездоровых отношениях между Викторией и её отцом.