И уж точно душа его не наполнилась трепетом при входе во дворец правителя одной из держав, пусть держава эта и сильнейшая в мире, а дворец – чудо света.

Ни на кого не обращая внимания, он шел между воином и жрецом, не обгоняя, но и не пропуская вперед. Чувствуя липкую паутину множества жадных взглядов – для того и согнали всю эту толпу, чтоб смотрели и шептались. А после выплеснули сплетни за стены дворца, пусть народная молва подхватит и разнесет по всей стране.

У Императора есть преемник. Сердце Холода приняло наследницу, и Фростпорт все так же силен. Удержит колонии железной рукой, отразит внешнюю угрозу.

И конечно все ждали, как себя проявит он, Величайший, тот, от чьей воли скоро будет зависеть жизнь любого из них. Пристально следили за каждым движением, обмирая от любопытства. Но Асхеля не волновало их мнение. Разве что Император для него что-то значил, ведь тот, кто совсем недавно был сильнейшим из магов, заслуживает уважение.

Приблизившись, Асхель коснулся ковра лбом в земном поклоне, совершенно искренне выражая почтение. В последний раз: с колен он поднимется герцогом.

Перед глазами возникли окованные белым золотом носы мягких замшевых сапог: Император сошел с трона, чтобы даровать будущему зятю титул. Не мог ведь он выдать дочь за младшего сына барона без наследных владений.

Машинально произнося слова присяги, Асхель не сводил взгляда с этих вышитых сапожек, чрезмерно, прямо по-женски нарядных. Роскошь напоказ претила ему. Противоречила духу севера, холодному, чистому и строгому. Поднимая голову, чтобы Император надел на него цепь с гербовым знаком, он думал, что в первые же месяцы изменит придворную моду.

В воздухе разлился запах корицы.

Золотая окантовка императорской обуви сверкнула, отражая не пойми откуда возникшую вспышку. Асхель обреченно смежил веки, а когда вновь открыл глаза, сапоги стали другими. Грубыми, растоптанными, давненько не встречавшимися с щеткой и ваксой. Вряд ли Императору когда-либо доводилось обувать такие. В таких вообще в тронный зал никто не вошел бы.

Но то, что Асхель сейчас видел, больше не было тронным залом. Все изменилось – свет, звуки, запахи... Запахи исчезли. Их вытеснил приторный пряный аромат, от которого рот наполнялся вязкой слюной.

Это все мираж, видения. Причудливый побочный эффект его магического дара, хаотичный и неуправляемый. К счастью, очень редкий. Но иногда так не вовремя...

А еще эти крики, шум и гам, как на базарной площади. Мешают сосредоточиться, чтобы скорее вернуться в реальность. И это осязаемое и яркое солнце, припекающее спину. Знойная духота и пыль – лето. Свежеструганные занозистые доски под коленями.

– Привести приговор в исполнение! – тонко и зычно орет глашатай.

– В-в-ваааа! – ревом откликается толпа.

Эшафот? Асхель не оглядывался, силясь вырваться из плена иллюзии. Порой его видения сбывались с точностью, но чаще были просто знаками, которые можно толковать так или иначе...

Что-то размером с мяч падает с глухим стуком, подпрыгнув, катится прямо к нему и останавливается на расстоянии протянутой руки. Отрубленная голова с выпученными остекленевшими глазами. Обращенная лицом к небу, так что сомнений нет. Император.

А иногда галлюцинации и вовсе врали, оказываясь лишь отголосками внутренних тревог и психических перегрузок. Если чересчур увлечься в упражнениях с магией, переутомление случается нередко, а жалеть себя он не привык.

Воздух задрожал маревом над раскаленной печью. Асхель увидел все, что должен был. Наваждение заканчивалось.

Признаки начала и конца всегда были одинаковы. Наверное потому, что впервые видения посетили Асхеля, когда он наблюдал, как матушка печет яблочный пирог. Давно, еще в детстве. С тех пор сознание всякий раз предупреждает, вызывая призрачный запах просыпанной ею тогда корицы, но способа избежать всего этого он так и не нашел.