– Теперь ты, самурай, божественный убийца. Тот, в чьих руках безграничная власть, пред которой падет любое божество из Майор Ками. Только тебе решать, как ты воспользуешься данной силой: уничтожишь весь пантеон, позволишь им существовать или заставишь подчиниться тебе. Помни, смертный: за любым действием следует ответное. Бойся божественного страха, ибо они не будут ведать о твоем даре, постоянно ставя его под сомнение. Борись, ежели хочешь остаться в живых. Или пади низ, ежели хочешь присоединиться к почившим самураем, что стали званым обедом для демона.

– Я не желаю подчиняться чьей-то воле.

Усмехнувшись, Тень дотронулась до спины смертного, резко сжимая ткани одежд, а затем пронзая спину пальцами, оставляя глубокий след-клеймо: пятиконечная звезда с символами природных элементов, что теперь служили подпиткой для мертвого тела. Самурай не издал ни звука, стойко терпел боль и жжение на спине, желая повернуть голову и понять, кому столь необходимо создание такого орудия. Одно мгновение разделило два взгляда: пустотные глаза, в которых всё ещё проскальзывала жизнь самурая, и потерянные темные, в которых отныне была только боль и скорбь.

***

Орочи мгновенно поднялся на постели, крепко сжимая пряди волос, выбившихся из высокого хвоста. По всему лицу стекал пот, а призраки прошлого преследовали постоянно, напоминая о смутных временах. Опустив ноги на деревянные половицы, божественный убийца кинул косой взгляд на запечатанные ножны, мысленно ненавидя всё то, что его связывало с верхним миром. По полу дул прохладный ветер, босые ноги дернулись, легкий озноб сковал тело. Постепенно сон сходил пеленой, более не хотелось дернуться к клинку, выхватывая его и надрывая печать. Учащенное дыхание стало спокойным, дрожь утихла, позволяя смертному подняться, покидая небольшие покои, расположенные в старом заброшенном храме. Его путь в Киото пролегал через небольшие старые деревни, где почти не было жителей. Выйдя на улицу, Орочи плотнее укутался в темную мантию, полностью закрывающую всё его тело. Спертый воздух уже давно содержал в себе скверну и миазмы, с каждым пройденным днем становилось труднее дышать, легкие обжигало, оставляя незаметные отпечатки когтей и неоткрытые глазницы. Дойдя до тэмидзуи, которая была подле западной тории, смертный с наслаждением окунул руки в ледяные воды, прикрывая глаза от приятного чувства: ему казалось, что всё его тело с ног до головы окутывали высокие волны, способные очистить душу от Йоми. Орочи с трудом поднял взгляд на тёмное небо. Солнце множество лет не выглядывало из-за плотных облаков, сверкала молния, где-то вдали слышался гром. Земля под ногами содрогалась, оповещая смертного о скором приближении демонов.

Тяжело выдохнув, он нехотя вытащил руки и дернул ими, вынуждая капли пасть на оскверненную землю. Появившиеся глазницы вмиг распахнулись, позволяя пустотным зрачкам дергаться. Шипение разносилось по всему храму, привлекая внимание потерянные души. Божественный убийца как можно скорее вернулся в храм и, удобно схватив запечатанные ножны, успел покинуть храм, прежде чем на него упал широкий ствол сливы. Отпрыгнув влево, смертный дотронулся до шеи, приподнимая из-под воротника плотную парчовую повязку. Удобнее натянув её на половину лица, Орочи как можно плотнее прижал её к носу, не позволяя более мощным парам миазм проникнуть в его нутро. Душа и так слишком пострадала, не в силах вернуться в гармонию и баланс. Тонкие, но юркие тела Рокурокуби двигались быстрее, чем поспевала их длинная голова. Шипение усиливалось, глазницы закрывались, отделяясь от земли, дабы прыгнуть в сторону старших сородичей. В тот же миг поглотив их, демоны постепенно восполняли силы, позволяли хрупким телам обрести толстый слой брони, состоящий из костей смертных, недавно павших от безжалостных существ. Орочи подвязал ножны за пояс нижних одежд, доставая простую катану, не способную принести вреда Ашихаре. Руки, крепко сжимающие рукоять, были приподняты для первого удара, но Рокурокуби были проворнее, быстрее чем тот, кто только-только пробудился от странного сна. Всё чаще прошлое всплывало подле него, будто мечтая пробудить то, что достаточно давно дремало в нем. Ухмыльнувшись, божественный убийца присел, стараясь сделать неглубокий вдох. Орочи хотел закашлять. Твердые пары миазм проникли в горло будто сотни игл, раздирая то изнутри.