В этот день у Дюперре обедали депутаты Бекер, Лоранс и Гюйомар, которые жили далеко от Конвента и не успевали во время перерыва съездить к себе; потом пришёл ещё и Менвьель. Как и всегда рядом с отцом за столом сидели его дочери: справа старшая Аделаида, слева младшая Франсуаза. Кухарка уже ушла и поэтому хозяин сам подавал блюда на стол. Только приступили к трапезе, как позвонил консьерж и доложил, что явилась та женщина, которая приходила днём, и просит её принять.

– Это та, которая оставила тебе пакет из Кана, – проворковали девочки, выбежавшие вслед за отцом в прихожую. – Она нам очень понравилась.

– Чем же? – спросил отец.

– Она такая умная! У неё приятное выражение лица и благородные манеры. Мы думаем, что она из дворян.

– Из дворян? Вот как?! Любопытно… – Дюперре велел привратнику пригласить посетительницу и обернулся к дочерям. – А вы, непоседливые девчонки, немедленно возвращайтесь к столу и ухаживайте за гостями. Я скоро приду.

Ожидая визитёршу, Дюперре не преминул поглядеться в зеркало, стоявшее в прихожей: достаточно ли опрятно он выглядит, чтобы принимать благородных особ. Отёр салфеткой усы и бороду (среди депутатов Конвента он был едва ли не единственный бородач), поправил галстук, ещё немного подумал и надел длиннополый шлафрок[55], чтобы скрыть свою полноту. «Что-то я раздался в последнее время…» – отметил он про себя.

Вошедшая с первого взгляда показалась ему необыкновенной особой. Дело даже не в том, что она была настоящей, породистой нормандкой. Дюперре встречал нормандок и они не производили на него впечатления. Холодные, заторможенные, чопорные; казалось, суровые северные ветра застудили их сердца и притупили чувствительность. Но эта барышня… В её манере держаться, а façon de parler, во всех её движениях ощущалась деятельная решительная натура. В её речи, состоящей из коротких отрывочных фраз, было что-то весомое, внушающее уважение. Эти чувства уже испытали Петион и Барбару, а теперь настала очередь их более опытного и более искушённого коллеги.

– Вы гражданин Дюперре, с которым я имею честь говорить?

– Совершенно верно.

– Я – та, которая привезла вам пакет.

Депутат слегка повёл рукой, приглашая её пройти в столовую комнату, дверь куда была приоткрыта и откуда доносились взрослые и детские голоса, но Мария не двинулась с места.

– Мы можем поговорить тет-а-тет?

Понимающе кивнув, он открыл дверь в небольшое боковое помещение, судя по обстановке, – рабочий кабинет. Там они расположились на мягких стульях возле мраморного камина.

– Чем могу служить? – осведомился хозяин.

– Вы прочли письмо Барбару? – спросила гостья в свою очередь. Дюперре протянул руку к камину, взял пакет и распечатал его. Во время чтения письма посетительница хранила молчание.

– Очень любопытно, – молвил депутат, помахивая бумагой. – Как я понимаю, вы состоите в дружеских отношениях с Барбару, и он вас весьма ценит.

– Я знакома со многими представителями, укрывшимися в Кане. – заметила Мария.

– Укрывшимися в Кане… В предыдущем письме Барбару сообщал, что в город съезжаются посланцы нескольких департаментов и что затевается нечто необыкновенное.

Гостья ответила так, словно была штабным офицером и зачитывала последнее донесение:

– В Кане учреждён Центральный комитет департаментов, которые не подчиняются Горе. Готовится армия для похода на Париж, во главе которой стоит генерал Вимпфен. Передовые части уже выступили из Эврё.

– Выступили из Эврё… Очень хорошо, – произнёс Дюперре с улыбкой, хотя он вовсе не был уверен, что это хорошие новости. – Как поживают мои коллеги-депутаты?