– Леша, а ты домой-то собираешься? – поинтересовался мой временный начальник. – Слышу, что так и стучишь как дятел, а рабочий день уже к концу подошел.

Борис хихикнул, а я с грустью сказал:

– Еще три дела осталось.

– Так завтра и доделаешь, – улыбнулся Рябинин.

– Ты же мне сам сказал: срок у меня до завтра, – опешил я.

– Так все правильно я сказал. Срок у тебя до завтра, так завтра все и доделаешь. Я в прокуратуру с обеда поеду, а ты утром и допечатаешь.

Ну Боря! Мог бы и предупредить, что срок до завтра до обеда. А я тут уже мозоль на указательном пальце натер.

– Гад ты, товарищ капитан, – с чувством произнес я.

– А это я и без тебя знаю, – хохотнул Борис Михайлович. – А если бы сказал тебе, что время терпит, ты бы дня два телился, разве нет? А тут сел да все и сделал. Так что убирай все в сейф да и дуй домой.

Борис исчез, а я, разгибая усталую спину, принялся убирать уголовные дела в сейф. Вроде бы один сижу в кабинете, а мои «несекретные» материалы на фиг никому не нужны, но привычка превыше всего. Да и не только привычка. Теперь эти жалкие листочки считаются уголовными делами с соответствующими уникальными номерами, а утрата уголовного дела – это уже серьезно. Так что правильно я их убираю подальше. Подальше положишь – поближе возьмешь, как говорится.

Шел в свое родное общежитие и радовался прошедшему дню. Но заниматься уже ничем не хотелось. Сейчас перекушу чем-нибудь да и залягу спать.

На вахте дежурила тетя Катя. Забрал из своего ящика почту (газета «Коммунист», а больше ничего нет) и, одарив свою несостоявшуюся родственницу дежурной улыбкой, получил ключ.

Тетя Катя, оглядевшись по сторонам, заговорщическим шепотом сообщила:

– Леш, сегодня комендант был вместе с каким-то начальником с завода. Говорили, что «непрофильных» жильцов скоро начнут выселять. Ты ведь у нас теперь тоже такой.

Я кивнул. Про мое выселение из общаги я уже слышал. Все правильно. Я же теперь не участковый инспектор, территорию не обслуживаю. Но просто так, с бухты-барахты, меня никто не выставит на улицу. Ответственные товарищи, отвечающие за социальную заботу о трудящихся металлургического завода, вначале сообщат моему собственному руководству, а оно станет думать, куда девать своих сотрудников. Я ж не один такой, проживающий в ведомственном общежитии.

Но потом все утрясется. Замполит отдела, а то и управления выйдет с ходатайством на директора ЧМЗ, подключит к этому делу райком партии, все утрясется. Завод милиционеров не прогонит, а мое начальство успокоится. Самое плохое, что может случиться, так это то, что ко мне могут подселить кого-нибудь из жильцов. Скорее всего, это будет собрат-мильтон. Я-то уже попривык жить один, как фон-барон, но как-нибудь уживусь с новым соседом.

– Жениться тебе надо, Леша, – твердо заявила тетя Катя. Еще разок оглянувшись, сказала: – Моя-то вертихвостка, когда о тебе разговор завожу, так и к словам не подстает, так что ну ее… Зато у моей соседки дочка есть. Девка хорошая, незамужняя, как раз на заводе работает. Женишься на ней, у себя пропишешь, никто тебя и не выгонит. Правда, – тут тетя Катя вздохнула, – с мужиком она женатым связалась. Но ребенка в подоле не принесла, так что тут все нормально.

Тете Кате я даже и отвечать не стал. Ладно еще пытается выдать замуж племянницу, та славная девушка, жаль только, что я к Маринке никаких чувств не испытываю, кроме дружеских. Но вот соседка, у которой был роман с женатым мужчиной, – это ни в какие ворота не лезет. Знаю я про такие романы. Нет уж, не надо. Пусть уж лучше выселят или кого-то подселят.