Эти образы были короткими, мимолётными, но они были невероятно яркими и реальными. Они были полны потерянной гармонии, мира, которого Кайл никогда не знал, но о котором теперь смутно вспоминал из рассказов своей бабушки. В этих образах не было злобы или обвинения в адрес людей. Была лишь глубокая, непостижимая печаль по утраченному, по тому, что было разрушено.

"Что… что ты такое?" – прошептал Кайл, его голос был охрипшим. Он не ожидал ответа, но почувствовал, как мысль, чистая и ясная, прозвучала в его сознании, словно тихий звон колокольчика: Я – то, что осталось. Я – будущее. И я – прошлое.

Это было ошеломляюще. Кайл, который всю свою жизнь учился блокировать чужие мысли, теперь чувствовал, как этот крошечный драконёнок беспрепятственно проникает в самые глубины его сознания. И он не сопротивлялся. Он позволил этому потоку информации и эмоций заполнить его.

В глазах детеныша он увидел историю. Не историю, написанную людьми, полную лжи и предрассудков, а историю, записанную в самой памяти мира, в энергии драконов. Он увидел начало войны, не как одностороннее нападение драконов, а как трагическую цепь недопониманий, жадности с обеих сторон, страха, который породил ненависть. Он увидел, как люди, движимые алчностью и стремлением к господству, начали охотиться на драконов не только ради выживания, но и ради власти, ради контроля над их силой и их ресурсами. И он увидел, как драконы, поначалу отвечавшие агрессией, затем стали уставать, их дух начал угасать, а мудрость превращалась в печаль.

Взгляд детеныша был безмолвным укором, но не обвинением. Он был скорее приглашением к пониманию. Он говорил: Ты видишь меня не как монстра, а как часть себя. Ты видишь в моих глазах не ненависть, а боль, которая и в тебе живёт.

Кайл почувствовал, как его собственные, давно подавленные эмоции поднимаются на поверхность. Горе по погибшей семье, злость на несправедливость этого мира, но теперь и глубокое сострадание к существу, которое было невинной жертвой. Впервые за долгие годы он позволил себе чувствовать. И это было больно, но одновременно и освобождающе.

Его рука, всё ещё протянутая, начала медленно, осторожно двигаться к детенышу. Он ожидал, что тот отшатнётся, укусит. Но драконёнок не двинулся. Он лишь слегка склонил голову, его большие, чёрные глаза не отрывались от глаз Кайла, словно они вели безмолвный диалог, который был гораздо глубже любых слов.

В этот момент Кайл понял, что его знания о драконах, которые ему вбивали с детства, были ложью. Они были не просто зверями. Они были разумными существами, обладающими глубокой мудростью, эмоциями, и способностью к любви, которая превосходила человеческую. Он понял, что их "чтение мыслей" было не оружием, а способом связи, который был испорчен человеческой ненавистью и страхом.

Это было не просто прикосновение к мудрости драконов; это было прикосновение к мудрости мира, к древнему знанию, которое было утеряно. И это прикосновение изменило Кайла навсегда. Он больше не был просто охотником. Он был чем-то большим. Его душа, долгое время покрытая коркой льда и пепла, начинала оттаивать.

Начало переосмысления

Тишина в пещере была оглушительной, нарушаемая лишь редкими всхлипами детеныша и тяжёлым дыханием Кайла. Его разум, до этого момента чётко структурированный и ориентированный на одну цель – убийство, теперь был хаотичным вихрем мыслей и чувств. Начало переосмысления было мучительным, но неизбежным. Взгляд этого крошечного существа, его безмолвные мысли, проникшие в душу Кайла, разрушили всю его картину мира.

Он всегда верил, что драконы – это свирепые, тупые животные, воплощение зла, которое принесло разрушение в его мир. Так его учили, так было написано в уцелевших книгах, так шептались выжившие. Они были монстрами, которых нужно было истреблять ради выживания человечества. Но этот маленький комочек жизни перед ним, с его печальными глазами и ощущением невинности, не вписывался ни в одну из этих категорий.