Детеныш, увидев, что Кайл не двигается, не пытается причинить вред, медленно, осторожно поднял голову. Его взгляд не отрывался от глаз Кайла. В этом взгляде не было ненависти, только изумление и робкая, почти невидимая надежда. Как будто он, Кайл, был не охотником, а чем-то иным.

Кайл медленно, очень медленно опустился на колени. Его рука, привыкшая сжимать гарпун, теперь беспомощно повисла в воздухе. Он чувствовал, как ментальное эхо детеныша становится всё отчётливее. Это были не мысли, а чистые эмоции: страх, голод, холод, и самое главное – безысходность одиночества. И в этом потоке чувств Кайл уловил слабое, но настойчивое биение, которое было эхом последних мыслей драконихи, которую он убил – ощущение глубокой, материнской любви и отчаянного желания защитить. Это было словно послание, отправленное из загробного мира, которое теперь доходило до него через это маленькое существо.

Он протянул руку, двигаясь медленно, чтобы не напугать детеныша. Он ожидал рычания, или даже попытки укуса. Но детеныш лишь отдёрнулся, прижавшись к стене пещеры, и издал ещё один жалобный писк. В его глазах отразился весь ужас, который он пережил, и Кайл ощутил его как свою собственную боль. Он представил себе, как этот малыш, возможно, только что вылупился, или был оставлен матерью в пещере, пока она искала пищу. И тут пришёл он, Кайл, и лишил его всего.

Чувство вины нахлынуло на него, тяжёлое и удушающее, словно волна. Оно было более болезненным, чем любая физическая рана, которую он когда-либо получал. Это было не просто сожаление, а глубокое, раздирающее раскаяние. Впервые в жизни он почувствовал истинную тяжесть своих поступков. Он был охотником, но в этот момент он почувствовал себя палачом.

На мгновение он подумал о том, что делать. Убить его? Так было бы проще. Так было бы логично для охотника. Но он не мог. Он просто не мог поднять руку на это невинное существо. Это было не просто нарушение кодекса охотника; это было бы нарушение чего-то более глубокого, чего-то, что только что проснулось внутри него.

"Кайл! Что там с тобой?" – снова донёсся нетерпеливый голос Рика. "Не тяни резину, иначе я сам войду и проверю."

Кайл сделал глубокий вдох, пытаясь собраться. Он знал, что должен принять решение, и это решение будет иметь последствия. Он посмотрел на детеныша, который всё ещё дрожал, но его взгляд стал чуть менее испуганным, словно он начинал доверять этому странному, двуногому существу. В этот момент, Кайл понял, что он больше не просто охотник. Его жизнь, его предназначение – всё изменилось в одно мгновение. Он не мог убить это чудо. Он должен был что-то сделать. Что-то другое.

Зеркало души

В тусклом свете фонаря, взгляд маленького дракона, его огромные, угольно-чёрные глаза, стали для Кайла настоящим зеркалом души. В них не было привычной звериной дикости, не было ярости или злобы, которые Кайл привык видеть в глазах взрослых драконов, которых он убивал. Вместо этого, он увидел в них отражение собственной боли, собственного одиночества, собственного давно подавленного горя. Это был словно детский взгляд, наполненный древней, невыразимой печалью, которая, казалось, говорила о тысячелетиях существования, о потерях и о мудрости, превосходящей человеческое понимание.

Детеныш всё ещё дрожал, но его взгляд стал более устойчивым, цепляясь за глаза Кайла, словно пытаясь что-то передать. И Кайл почувствовал это. Это было первое прикосновение к мудрости, которая текла от этого крошечного существа. Это был не поток слов, а скорее поток образов, чувств, ощущений. Он увидел вспышки древних лесов, где деревья были выше гор, где реки текли чистыми и полноводными. Он увидел драконов, летающих в гармонии с небесами, не как хищники, а как хранители, как часть великого природного порядка. И он увидел людей, которые жили рядом с ними, не в страхе, а в почтении, делясь знаниями и силой.