Убедительно и легко Чёрный Заяц
Иллюстратор Светлана Шабалина
© Чёрный Заяц, 2020
© Светлана Шабалина, иллюстрации, 2020
ISBN 978-5-0051-5687-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мужчина сверху
Не заладилось
Как-то сразу у нас не заладилось, не срослось,
Словно плюнул нам в карму Будда, а может быть кто другой:
Я плеснул тебе мартовской слякоти на пальто,
Ты лягнула меня под копчик точёной своей ногой.
Я раскрыл тебе тайны про мать твою и семью,
Намекнул на курчавость парнокопытную и очки.
Ты мне вскользь намекнула повысить чуть-чуть ай-кью
Или просто не париться, а искать у ларьков бычки.
И пошло – слово за слово, треснул слегка рукав,
Стал малиновым от пощёчин небритый мой интерфейс,
Появились архангелы с лычками… Тот, кто прав,
Справедливость докажет под протокол и уже не здесь.
Мы бежали от них, как кенийцы от стаи львов,
Отдышались едва и в кафешке взяли двойной обед,
А затем – слово за слово, танцы, любовь-морковь…
Так живём – и заладилось, и срослось – в браке десять лет.
Филологическое
Есть в каждом союзе бонусы,
Приятные дополнения,
К любовному увлечению
Хороший такой довес.
Андрей, например, для тонуса
Женился на фитнес-тренере,
И силой такого трения
Животик сменил на пресс.
А Саша – ботаник худенький,
Супругу нашёл в полиции,
И Сашу теперь боится вся
Отверженная шпана.
Виталик влюбился в пудинги
Из маленькой ресторации,
Теперь для него старается
Шеф-повар – его жена.
Сергей подцепил нарколога,
За справки и медкомиссии,
Хотя он твердит, что искренне,
Но мне этот цирк знаком.
А я полюбил филолога,
О том говорю торжественно,
За то, что она божественно
Орудует языком.
С мишкой
Если вдруг кому не видно —
Я мужчина в цвете лет,
Но от взглядов любопытных
Прячу маленький секрет.
Я серьёзен, даже слишком,
Я для всех авторитет,
Но вот сплю я ночью с мишкой,
Так сложилось с детских лет.
В этом нет ни грамма шутки,
Тайна выцветших кулис:
Дрыхнуть с плюшевым мишуткой —
Небольшой мужской каприз.
Я могуч, мне всё подвластно!
Ну а мишка… Боже мой,
Он на самом деле классный,
Он, практически, родной.
Я любому острослову
Нахуячу по лицу,
Если скажет, что не клёво
Спать с игрушкой молодцу.
Правда, есть одна поблажка,
Для особых, так сказать:
Если сплю сегодня с Машкой —
Мишку прячу под кровать.
Чёрная метка
Ты предъявила мне «чёрную метку»,
Что за нелепица, что за пассаж?
Кто тебе брякнул, что нашу соседку
Взял я недавно на абордаж?
Мы лишь немножко коснулись бортами,
Узкая лестница, старенький дом…
Даже форштевень не встал между нами,
Ловко прикрытый пивным животом.
Как ты подумать могла, дорогая,
В то, что сменю я семейный уют,
На восхитительный, не отрицаю,
Спрятанный в джинсы её полуют.
Я её даже не трогал за шканцы,
Что говорить про другие дела?
Так что свои людоедские танцы
Вовсе без повода ты развела.
Лучше не будем на старые грабли,
Хватить мусолить известный закон.
Ты – мой единственный в мире кораблик,
Мой золотой галеон.
«Напилась – веди себя достойно…»
Напилась – веди себя достойно:
Не скандаль, не матерись, не ной.
Тушку мою пьяную спокойно
Брось в такси и отвези домой.
Постели мне плед поверх матраца,
Тазик для излишеств приготовь,
Ведь должна же как-то выражаться
Наша беззаветная любовь.
«Всё для мужа» – лучше нет девиза,
Я б кивнул, да только не суметь.
Остуди бутылочку «Архыза»,
Чтобы труп мой утром не узреть.
Приготовь бульончик из Пеструшки,
Форточку для свежести открой,
Поудобней подложи подушку…
В общем, поухаживай за мной.
Знаю, что в тебе не шевельнётся
Гадкий червячок обиды злой,
Ведь добро не раз к тебе вернётся
Нежной и заботливой рукой.
В бурю твоего корпоратива,
В день любой и хоть в каком часу,
Я ворвусь – высокий и красивый,
И тебя немедленно спасу.
Увезу, укутавши в заботу,
В царство доброты и тишины…
Лишь девиз изменится всего-то:
«Как для мужа – так и для жены!»
«Цвет моих глаз – настоящий живой коньяк…»
Цвет моих глаз – настоящий живой коньяк,
Медные искры, волшебная карамель,
Брошенный в омут камень, запретный знак,
Шёлковый стыд девяти с небольшим недель.
Медленно тонешь, и вряд ли тебе спастись,
Этим последним секундам неведом страх,
Ведома жажда. Отдайся и подчинись
Бархатному послевкусию на губах.
Дикая кола – на дне твоих чёрных глаз,
И пузырьки, словно ключ от любых оков:
Накипь и ржавчину можно сводить на раз,
Можно топить колорадских смешных жуков,
Можно с одежды любое свести пятно,
Переливай, осторожно и не спеша.
Кола, конечно, отменная гадость, но…
Но с коньяком она дьявольски хороша.
«Пусть хмурятся психологи смышлёные…»
Пусть хмурятся психологи смышлёные,
И верещат от ужаса подружки,
Что плохо, если верные влюблённые
Спят, повернувшись жопами друг к дружке.
Ведь это верный знак, о боже-божечки,
Что чувства угасают между вами,
Раз не в обнимку, и не в позе «ложечки»,
И даже не переплетясь ногами.
Не пряча лица в спутанные волосы,
Не отлежав протянутую руку…
Идут по вашей жизни злые полосы,
Несут печаль, скандалы и разлуку.
Но я плевал на эти измышления,
Мне до того легко и сладко спится,
Когда ловлю тепло прикосновения
К твоим таким любимым ягодицам.
Одновременно радует и дразнится,
И отгоняет страхи и напасти
Родной души пленительная задница,
Прижатая к моей филейной части.
И очень романтично получается,
Когда волной постельного блютуза,
Ко мне прекрасной попой прикасается
Уснувшая любовница и Муза.
Болезный Дровосек
Я Дровосек, железный и печальный,
Печальнее людей не видел мир:
Великий Гудвин силой инфернальной
Мне намагнитил половой шарнир.
И секс теперь, как пятилистный клевер,
Ужасно редкий, единичный вид,
Ведь мой шарнир всегда встаёт на Север,
А в остальные стороны – висит.
И мне до слёз до смазочных обидно,
Что от колдунства стал я одинок,
Ведь милая прекрасная Бастинда
Ебётся только глядя на Восток.
Ужасная, ужасная проблема,
Никак мне быть счастливым на даёт,
Ведь стройная, прекрасная Гингема
Полярности совсем не признаёт.
И чтоб в веках не прозвенеть дрочилой,
И похоть ненасытную унять,
Приходится опять ебать Страшилу —
Ему, паскуде, пофиг, как стоять.
«Я прилип к тебе так, как будто…»
Я прилип к тебе так, как будто
В мою душу налили клей.
По утрам я дарил незабудки,
Вечерами таскал портвейн.
Чтобы чувства не впали в кому
И не кончился разговор,
Мы кончали запасы рома
И глушили святой кагор.
Нашей страсти нужна подпитка,
Не наскучить друг другу – цель.
Покупал я ликёр со скидкой,
А по праздничным дням – «Мартель».
Уходила ты по-английски,
Незаметно, как лёгкий сон,
Только мы допивали виски
И к концу походил бурбон.
Как бутылки у нас пустели,
Так, без счёта, летели дни.
А в итоге тепло постели
Променяли мы на режим.
Как в палатах больничных грустно,
Через стену не видно слёз.
На двоих у нас дом и чувства,
Но у каждого свой цирроз.
Близняшки
Вот бы было весело и няшно,
Лёгкое амурное кино,
Если б двоеженство на близняшках
Стало вдруг у нас разрешено.
И не нужно становиться букой,
Про мораль воинственно кричать,
Ведь давно доказано наукой,
Что нельзя близняшек разлучать.
И вообще, представьте на минуту,
Как две пары сумасшедших глаз
Радостным воскресным тёплым утром
Тая от любви глядят на вас.
Как семейным камерным дуэтом,
В тоненьких носочках шерстяных,
Жарят с треском пышные омлеты
И готовят кофе на троих.
Ты глядишь с молчанием английским
И растущим жжением в душе,
Как четыре идентичных сиськи
По квартире ходят в неглиже.
В этих планах, словно в щёлке узкой,
Выгода огромная видна:
Даже тёща, данная в нагрузку,
На близняшек только лишь одна.
«Ты кричала, я молчал…»
Ты кричала, я молчал,
Экономил силы.
Монологом шёл скандал,
Медленно и мило.
Чашку ёбнула об пол,
Вазу на три литра…
Я же худшее из зол,
Что к тебе прилипло!
Прицепилось и впилось,
Заползло на шею…
Возбудить такую злость —
Это я умею.
Извела немало сил
И слегка устала.
Я чайку тебе налил,
Выдал одеяло.
Извинился, похвалил
Внутренность и внешность…
Если злобу возбудил —
Возбужу и нежность.
Злопамятное
Чуйку похерив природную,
Цепкий инстинкт придушив,
Грею тебя, подколодную,
Около самой души.
Грею, лелею и пестую,
Всё выношу, словно тать:
Даже чуму пэмээсную
И лексикон через «мать».
Все выношу подковырочки,
Острые шпильки терплю.
Полнятся свинки-копилочки,
Рублик ложится к рублю.
В ряд наживляются гвоздики,
Зреет в садах виноград,
Шарики катят навозники,
Утяжеляя заряд.
Кликай беду неминучую,
Гирьки грузи на весы,
Выпадет времечко случаю
Белой моей полосы.
Всё будет страшно и взешенно —
Точно рассчитанный ад.
Я терпеливый, конечно, но
Жутко злопамятный гад.
«Не вязаться лучше с ведьмой…»
Не вязаться лучше с ведьмой
В эротических делах,
Тут за поступью победной
Притаиться может крах.
У неё раз в месяц шабаш,
Вечеринки для друзей,
Но попробуй раз хотя бы
Изменить, любимой ей.
Тут такие вступят силы
Ненаучных плоскостей,
Что тебя, изменщик милый,
Превратят в мешок костей.
Разных страшных заклинаний
На земле не перечесть,
Для устройства наказаний
За поруганную честь.
Так вот, парни дорогие,
Нефиг брать с меня пример:
Я пишу из хирургии,
Пострадав за адюльтер.
А врачиха, злая бабка,
Тихо ржёт: «Мужик, не ссы!»
Ведь горит на воре шапка,
На изменнике – трусы…
«Призыв мой не нуждается в ответе…»
Призыв мой не нуждается в ответе:
Откинув одеяния стыда,
Давай, родная, трахаться при свете,
Отныне и навеки, и всегда!
Ведь это замечательно и просто —
Творить и лицезреть любви обряд,
Покуда нам с тобой не девяносто,
И даже нифига не шестьдесят.
Покуда всё красиво и упруго,
Покуда набухает и торчит,
Затей интимных ясная заслуга —
Пленительный и чуть уставший вид.
