Твой страшный план, увы, не нов:
Мне всё поведал по науке
Однажды Николай Дроздов.
Я видел в телепередаче,
Как после секса мужику
(ну, для веселья, не иначе)
Отгрызла женщина башку.
А после – мыслимое дело —
Творить такое с женихом? —
Она его, представьте, съела,
Причём, почти что, целиком.
И грустно говорил зоолог,
Со всей учёностью своей,
Что всё у них, у богомолов,
Почти что как и у людей…
Вот потому, схватив под мышку
Штаны, рубашку и планшет,
Я от тебя сбежал вприпрыжку,
Не дожидаясь страшных бед.
И хуй меня заманишь снова
В обьятья жуткие свои,
Я верю дяденьке Дроздову
В вопросах секса и любви.
В ус
Твою ж тудыть, в железную качель…
Смотри, Марфуша, солнышко какое!
Скидай зипун, итак в нём весь апрель
Лечила поясничные расстрои.
Из сундука вытаскивай жакет,
В стеклярусовых радостных расшивах,
Перо воткни в сиреневый берет,
И ты юна, желанна и красива.
Я нацеплю свой кожаный картуз
И перестану пахнуть перегаром…
Целуй меня, родная! Целься в ус!
Мы просто охренительная пара!
В Раю
Мы жизнь профукали свою,
С другими обручённые,
Но верю в то, что говорю:
Однажды встретимся в Раю,
Как бывшие влюблённые.
Там, на кисельных берегах,
Валяться будем голыми,
Бродить в левкоевых кустах,
Отправить все тревоги в прах,
Земной «огонь да полымя».
Мы будем пить инжирный фреш,
И сплетничать про всякое,
А райский воздух – чист и свеж, —
Излечит нас от всех надежд
На пятое-десятое.
Слов будет виться мишура,
Как в сказку новогоднюю,
Мы проболтаем до утра…
Пей свой нектар, а мне пора
Вернуться в Преисподнюю.
Маньячное свидание
Надену маску, нож возьму
И на свидание пойду.
И к стеночке прижму тебя,
Ножом любовно теребя.
А ты в ответ изящно мне
Удавку стянешь на спине,
И шилом пощекочешь глаз,
Вводя меня в экстаз.
Гитары тонкий перебор
Бензопилы споет мотор,
И выпьем на двоих вина,
Где яда дохрена.
А после этого тебя
Я изнасилую любя,
А ты изрежешь мне лицо
Отравленным кольцом.
Затем в глухом лесу ночном
Кота торжественно сожжём,
И будем танцевать с тобой
Под полною луной.
И странного тут вовсе нет,
Сложившийся за много лет
Сюжет свидания таков
У нас – у маньякОв.
«Закончилась зима, задув свою свечу…»
Закончилась зима, задув свою свечу,
Оставив лёд в душе моей навеки.
А я тебя люблю сильней, чем алычу,
Чем чебуреки.
Осталось на губах фальшивое вино,
Вода с молебным запахом иллюзий.
А я тебя люблю, назло любому «но»,
Сильней, чем смузи.
Задохся метроном, закончился отсчёт,
На паузе дыхание и мысли.
А я тебя люблю сильней, чем бутерброд
С оливкой кислой.
Останется одно – писать свои стишки,
В печали об ушедшем человеке.
Ведь я тебя люблю… Не так, как пирожки…
Прощай навеки.
«Напридумала себе горе горькое…»
Напридумала себе горе горькое,
Наврала с три короба, наплела:
Дескать, попа недостаточно тонкая,
А на личико излишне бела.
Дескать, слишком уж характером твёрдая,
И не каждому твой нрав по зубам.
Только никогда понятие «гордая»
Не являлось недостатком для дам.
Дескать, что-то недостаточно умная,
И забита ерундой голова.
Ты скажи, ну как бы это придумала,
Если б умною такой не была?
А покуда этот мир с тобой мучится,
Запиши себе в тетрадь, на поля:
Ты прекрасна, у тебя всё получится,
В этом мире кто-то любит тебя.
Не попал
Явился муж домой немного раньше
И сразу заподозрил нелады:
Супруга улыбалась с ноткой фальши,
Зато в глазах предчувствие беды.
На кухне под столом бутылка «Чивас»,
На тумбочке потрёпанный тюльпан,
И ходит кот испуганным курсивом,
И тёплый подозрительно диван.
Метнулся муж к большому шифоньеру,
Предчувствуя работу кулаков,
А там, слегка прикрыв рукой размеры,
Стоял раздетый Саша Кержаков.
От облегченья муж едва не плачет:
– Напрасно я, жена, переживал!
Ведь это Кержаков, а это значит,