–Ой.

Оса, спрятавшаяся под рубашкой напоследок бжикнула его в живот.

–Ой.

Во дворе царила мертвая тишина, только над лестницей, у закрытой дверцы на чердак злобно гудели осы, потерявшие врага. Полыхнуло пламя над мангалом. Растопленный жир поджег угли.

– Ой, ох.

Покряхтывая, Михаил побрызгал на угли из пластиковой бутылки.

– Живой.

Донеслось из-за забора.

– У-уу. Не знаю. – Простонал Михаил.

– А, осы.

– У- уу, не знаю? Толи всех убил, толи улетели. – Показал он жестом на валяющийся у крыльца веник

Губы, вкус которых попробовала не одна, а как минимум две, три осы начала неметь. Слова смазывались.

– Ого. – Только и смог сказать Алексей. – Красавец!

– Тебе, шмешно.

Из дому вышла Татьяна Сергеевна.

– Мишенька.

Жалостливо оглядела Михаила. Нежно тронула багровеющее место укуса у виска.

– У вас аллергии нет? А то…

– Не знаю. – Пожал плечами Михаил.

– Может в скорую. Раньше кусали?

– Пчелы кусали. Осы не помню.

– И как?

– Никак. Укусит одна и ладно. Пчелы не звери, стаей не нападают.

– Дядя Мися какой ты смесной. Ты на слоника похоз из мультика.

– Грех шмеятча над больными людьми. Это вам ш папой шмешно, а дяде Мише больно.

– Миша все, не приставай, пошли быстро мыться, а то шашлыки без нас съедят.

 Шашлык от налета ос не пострадал. Хотя эти твари и всеядные. С одинаковым успехом едят они и варенье, и сало, и тварей себе подобных. Видимо дым от углей отпугнул их от лакомства, а так как по времени осиный налет уложился в гораздо меньшее время, чем вы про него читали, то и сгореть оно не успело. На запах шашлыка подошли и соседи, приглашенные в баню. В беседке за круглым обеденным столом, ровесником хрущевской семилетки было тесно, уютно и весело.

– Слышу, орет; «Беги. Беги». Куда? Зачем? Я к дому, а он в облаке из слез, тьфу, ос. Я сразу понял; Надо бежать, пока не догнали. Маме крикнул; Прячьтесь, а сам на улицу. До озера, как на олимпиаде.

В свою очередь Михаил, перебивая Алексея, рассказывал, как в полумраке чердака толпой набросилась на него полосатая банда и вон что с мордой натворила.

– Зато Лизке селикон не потребуется. – Она на Распутину стала похожа.

Лариса надула, выпятила губы вперед, потянулась к Алексею. Причмокнула, изображая звук поцелуя. – Тебе надо срочно к Михееву. Попросить, что бы боль убрал, а опухоль оставил.

– Ты свои эротические мечты на меня не перепихивай. Не надо мне ни боли, ни опухоли.

– Девочки. – С укором посмотрела на них мать. – Прекратите.

Но Лариска не унималась.

– Интересно и где тебя осы покусали? Ты что тоже на чердаке была?

– Так я в предбанник заскакивал. – Пришел на помощь Михаил.

Лиза покраснела и как за спасательный круг уцепилась за подсказку.

– Я из бани вышла, а она в полотенце сидела. Стала вытираться вот и укусила.

– Ага, и так несколько раз подряд.

– Ладно, сестрички, хватит собачиться. Тебя Лизка надо замуж выдать и Лариска успокоится. Это она тебе завидует, или ты ей?

Алексей налил матери и Татьяне шампанское, остальным по пол рюмки водки.

– С легким паром. А что осы покусали, так это хорошо; ревматизмом болеть не будете. За здоровье.

– А мне. – Мишка протянул бабушке стакан, на дне которого желтели остатки облепихового сока. – Мы Лизку на дяде Мисе зеним? Он хоросий.

Некуда вроде дальше краснеть, а запылала девушка от ушей до кончиков пальцев с красным педикюром.

– Да ну вас. Рано мне еще. Мы сначала Мисю на Светлане женим. Девочек Миша замуж выдают, а женят мальчиков.

За шутками, за разговорами освобождались ивняковые шампуры. Наплывал вечер. Зажгли плафон в беседке, которую сразу окружил таинственный полумрак, только на севере алой кромкой на хребтах лежало покрывало заката. На востоке в фиолетовом небе зажглась первая звезда. За озером раздался рев. Бя-я-у, гортанно полетело над водой, дачами, загуляло эхом по склонам сопок. Бя-я-ув.