– Подожди… Ты хочешь сказать, что вы все для меня пахнете, как шуорцы, но я этого не понимаю? Не осознаю?

– Да. Немного парадоксально, но это так.

– А этот анализатор? Откуда он у вас взялся? Тоже с потолка?

Хеймир хмыкнул:

– Не совсем. Но это долгая история. А мы сегодня и так уже наговорились.

– Мы готовы потерпеть и послушать еще, – уверила Джионна.

У него идеальная дочь – с какой стороны ни посмотри. Конечно, отнюдь не покладистая и чересчур настойчивая, тоже въедливая и вгрызливая… Но все равно – идеальная.

Хеймир плеснул себе вина, торопливо глотнул, глубоко вздохнул, снова встал. Илинора, в конце концов, плюнула и не стала его удерживать. Он обхватил себя руками за плечи, и принялся мерить шагами гостиную.

– Я долго буду рассказывать, ладно? Постарайтесь пока не перебивать. Будем считать, что сейчас достаточно подходящий момент… Хотя я предпочел бы попозже.

Чем позже, тем лучше. Да и вообще – меньше знаешь, крепче спишь.

– Почти сорок лет назад мы вчетвером отправились в путешествие в земли северных вернигов, на торговом судне. Мы плыли поздней осенью – там теплое морское течение, поэтому вода не замерзает, и вообще не так холодно, как могло бы быть. Правда, штормило здорово, и приятным и безопасным наше плавание назвать было никак нельзя. Однако Кенлару приспичило именно тогда.

Кенлар красноречиво посмотрел на него, дернул ртом, но ничего не сказал.

– Кристаллические жилеты и клинки – они со времени того путешествия? – спросила Сэнни.

– Они у нас тогда уже были. «Достались в наследство», как говорится. И мы, собственно, взяли их с собой, отправляясь в путь.

Далее, Хеймир развил основную тему, желая все-таки, чтобы диалог, а, точнее, допрос, превратился в его монолог:

– Кенлара уведомили, что на его имя поступило письмо по Быстрой связи. Оно было анонимным и закодировано одним из семейных кодов, хотя адрес и получатель указаны явно. В письме говорилось, что, чтобы узнать свою судьбу, нам нужно отправиться к Священному Древу и спрашивать у него.

Глупо, конечно, звучало. Ну и ладно – что тут поделаешь?

– Как я уже говорил, никто из нас не помнит свое раннее детство. Мне было лет шесть-семь – наверное, когда нас привезли в Лиоренцию некие вернигские родственники. По крайней мере, так они себя называли. Нам объясняли, что родители специально отослали нас подальше, чтобы мы не заразились.

Кажется, это было его самое ранее воспоминание. Как они приплыли в Лоретто. Как он стоял на палубе, остолбенев и разинув рот, пораженный до самой глубины души невообразимой громадностью, грандиозностью, яркостью красок и пестротой города. Он не был уверен насчет языка, на котором они общались – но он, вроде бы, умел говорить и по-лиорентийски, и по-вернигски. Куда потом делись их сопровождающие, он не знал. Возможно, вернулись обратно. Возможно, нанялись охранниками на торговые корабли.

– Не могу сказать, – продолжил Хеймир, – что известная нам версия событий кого-то из нас удовлетворяла, и, когда Кенлар получил письмо, мы решили, что в землях вернигов, действительно, найдем ответы на наши вопросы. Асгерда тогда уже была беременна, но настояла на том, чтобы плыть с нами. А до того мы вчетвером, конечно, не могли жить сами по себе. О нас заботились опекуны. Антаньо и Гиата Галиччи – у них не было своих детей.

– Это те, которых сожгли? – снова прервала его вопросом Сэнни, в общем-то, вполне предсказуемо. – Тридцать восемь лет назад. За книгу «Обращение Понтифика и Великого инквизитора к Пророку»?

– Да, – Хеймир вздохнул. – Но это уже… другая история.

Антаньо – он всегда был немного не от мира сего. Он написал неправильную книгу и осмелился ее напечатать. А Гиата… добровольно отправилась за ним следом – в Инквизицию. На самом деле, «Обращение…» они писали вместе. И оба не раскаялись и не отреклись от своей ереси, что привело их к пыткам и костру.