Тысячи километров к себе Анна Вахитова

За окном было морозное и зимнее утро нового года и вместо больной головы и позднего подъёма первого января, меня ожидало вполне бодрое и доброе утро.

Пять лет. Целая эпоха. И впервые за все эти годы я встречала Новый год в полном одиночестве.

Обычно в эту ночь моя крохотная квартирка трещала по швам от смеха Лины и наших безумных традиций – пили, ели до отвала, распевали старые песни и до утра спорили о смысле жизни. Но в этом году моё место у нашей ёлки занял парень – её парень. Первый совместный Новый год, первый поцелуй под бой курантов… Я прекрасно понимала, что для неё это было важнее.

И знаете что? Меня это не пугало. Напротив, в этом одиночестве я нашла странное утешение. Последний Новый год в этой стране… Разве не идеальный момент, чтобы остаться наедине со своими мечтами?

Когда часы начали отсчёт последних секунд уходящего года, я прижала ладонь к холодному стеклу, наблюдая, как в ночном небе вспыхивают чужие фейерверки. Шёпотом, но твёрдо произнесла своё желание – то самое, что годами прятала в глубине души. И в этот момент поняла: оно уже сбывается. Потому что я наконец поверила в него по-настоящему.

Первое января – идеальный день, чтобы смело взглянуть в будущее, наметить планы и начать жизнь с чистого листа. Теперь у меня всё обязательно будет хорошо.

Первый рассвет нового года застал меня с блокнотом в руках. Страницы быстро заполнялись планами, целями, смелыми идеями. Я писала, зачёркивала, снова писала – и с каждым словом чувствовала, как где-то внутри поворачивается тяжёлый ключ.

За последний год много хорошего случилось со мной. Во первых мы с моим молодым человеком наконец обручились. Во вторых у меня появилась постоянная работа, возможно не самая любимая, но всё же деньги за неё платили мне без задержек и каждый месяц. И самое главное – я получила туристическую визу и купила билет в город моей мечты Лос-Анджелес.

В детстве я завороженно смотрела на экран старого телевизора, где разворачивались гламурные американские сказки. Девяностые, наш потрескавшийся диван, запах жареной картошки из кухни – и там, за стеклом, совершенно иной мир. Мир, где улыбчивые красавцы в смокингах дарили розы длинноногим блондинкам, где лимузины скользили по набережным Сан-Франциско, а океан сверкал, как расплавленное золото. Я закутывалась в бабушкину шаль, представляя себя на месте этих счастливиц – вот только шаль пахла молью, а не французскими духами.

Но жизнь методично расставляла всё по местам. Средний (очень средний) достаток нашей семьи быстро объяснил, что «красиво» – это когда в конце месяца остаются деньги на хлеб. Что «романтика» – это папины потрескавшиеся руки после двенадцатичасовой смены. Что «мечты» – это список отложенных на потом «если бы».

Со временем мечты менялись, менялись взгляды. Детские наивные мечты вскоре приравнялись к иллюзиям и благополучно были запрятаны в дальние слои памяти, туда же, где и оставались мои грёзы о замужестве с известным актёром, двадцатиэтажном особняке, идеальной освоенной техникой кунг-фу, а также богатом родственнике королевских кровей, который непременно послужил бы ключом ко всему вышеперечисленному.

Раннее январское утро окутало город мягким снежным покрывалом. Пушистые снежинки, словно перья ангелов, медленно кружили в морозном воздухе, прежде чем раствориться в белоснежном ковре. В этот день большинство россиян просыпаются с тяжёлой головой и мыслями, похожими на вчерашний оливье – вязкими и перемешанными. Но моё утро было другим.

На столе уже были сделанные бутерброды с красной икрой, чашка с горячим кофе и недопитая бутылка советского шампанского. Тишина в моей скромной съёмной квартире была особенной – не пустой, а наполненной обещаниями грядущих перемен. Они витали в воздухе, смешиваясь с ароматом кофе и едва уловимым запахом праздничных бенгальских огней.

По телевизору в восемь утра первого дня нового года, почти по всем каналам крутят зимние сказки или мультфильмы для детей, занимая их, что существенно облегчает утро тех родителей, которые большую часть новогодней ночи провели с игристым напитком и традиционными салатами.

Другие каналы, которые до самого утра крутят караоке с ретро песнями, заботятся в основном о «самых стойких» своих зрителях. Эти крепыши самоотверженно выдержали всю праздничную ночь и сейчас отчаянно подпевают давно забытые песни своей молодости, возможно в полном одиночестве, с нескрываемым чувством превосходства, глядя на спящих и не таких крепких, по их меркам, друзей, как они сами.

Мой верхний сосед явно входил в эту касту неуязвимых. Его «творческий порыв» пробивался сквозь бетонные перекрытия, превращая бандитский шлягер 90-х в настоящее испытание на прочность.

Со временем концерт одного певца стих и моя квартира снова превратилась в уютное тихое место и я, с внутренним наслаждением, принялась составлять очередной список вещей, которые ни в коем случае нельзя оставить здесь. Я жила в каждой строчке своего списка. Моё воображение рисовало новую жизнь, которая наступит уже в следующем месяце. Я счастлива.

Январь в России можно смело назвать самым ленивым и неспешным месяцем в году. Выйдя на работу после новогодних праздников, люди далеко не сразу вливаются в рабочий ритм.

Некоторые, не в силах расстаться с иллюзией вечного отдыха, берут отпуск – или просто увольняются, чтобы «начать всё с чистого листа». Они покупают абонементы в спортзал, клянутся бегать по утрам, бросают курить и отказываются от сахара, искренне веря, что вот он – переломный момент. Что с понедельника (или с первого числа, или после следующей зарплаты) их жизнь станет другой: упорядоченной, здоровой, осмысленной.

Такие порывы, безусловно, заслуживают восхищения, но только в том случае, если данные себе обещания выполняются. Однако, большинство планов рассыпает уже к февралю. Абонемент пылится в ящике, диета сменяется ночным набегом на холодильник, а ежедневные десять тысяч шагов остаются лишь в данных фитнес-браслету обещаниях. Всё возвращается на круги своя – потому что в сутках по-прежнему только 24 часа, а в городе каждая минута на счету: то автобус уйдёт, то начальник заметит опоздание, то просто не останется сил ни на что, кроме дороги домой.

Но если бы перемены требовали лишь нового абонемента или красивой записной книжки – мир давно бы состоял из идеальных людей. Настоящие изменения начинаются не с тренажёрного зала, а с головы. С осознания, что нельзя годами жить по инерции и ждать чуда. Что если каждый день делать то же, что и вчера, – ничего не изменится.

Новая жизнь не начинается с понедельника. Она начинается с решения перестать обманывать себя. С первого честного вопроса: «А что, если попробовать по-другому?» – и мужества действительно это сделать.

Я знала это слишком хорошо. Последние несколько лет я начинала отсчитывать дни до Нового года уже в июне, словно календарь был не инструментом времени, а тюремным сроком, где праздники – единственные выходные на зоне.

Новогодние каникулы становились моим личным побегом – короткой передышкой, когда можно было наконец выдохнуть, но при этом продолжать получать зарплату. Десять дней легального безделья, десять дней, когда мир за окном замирал, а я могла притвориться, что моя жизнь – это не бесконечный цикл «дом—работа—дом»

Но за это приходилось платить. Депрессия висела надо мной, как низкое зимнее небо. Апатия затягивала в свои трясину, где даже простые дела казались неподъёмными. А лень… Лень становилась моим единственным «хобби» – я мастерски находила оправдания, чтобы ничего не менять.

Я ненавидела свою работу, но цеплялась за неё, потому что нужны были деньги. Ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Каждый поход в офис давался через силу – будто я тащила на себе мешок с песком, зная, что завтра придётся делать то же самое.

У меня не было ни малейшего понимания, чего я хочу от жизни. Я просто плыла по течению. Была абсолютно обычной – без чёткого плана на жизнь, на профессию, на какую-то свою реализацию. Я считала, что всё как-нибудь само сложится. И оно действительно складывалось – в кучу нереализованных мечт и несбывшихся надежд.

Тем не менее, несмотря на отсутствие мотивации и чёткого понимания о своем будущем, под давлением родителей, я пересилила свою апатию и поступила на журфак. Можно было сказать, что поначалу, меня вдохновляла идея зарабатывать словом. Мне нравилось то, что моя профессия связана с самовыражением и творчеством. Но спустя время я охладела и к журналистике. В моей жизни воссияла новая страсть – фотография. Впервые в жизни я почувствовала, что нашла дело, которому хотела бы посвятить себя целиком.

В отличие от своих родителей и близких родственников, я не видела ничего плохого в том, что примеряла разные профессии на себя. Возможно, для поколения моих родителей такая неопределённость в двадцать три года была чем-то немыслимым.

Именно поэтому они наложили вето на мои занятия фотографией – «Сначала институт, потом увлечения!» Я не злюсь на них. Они искренне верили, что прямая дорога надёжнее извилистых тропинок, а распыляться на «несерьёзное» – значит предавать собственное будущее.