– Конечно. – Я вытягиваюсь на кровати. Часы на стене показывают полдвенадцатого. Мне следует быть на работе. – Кстати, что сказал Мэтт?

Мег улыбается.

– Я не стала врать Мэтту, папа. Сказала, что сыночек твоей любовницы проломил тебе голову.

Живот, и без того пустой, скручивает спазмом.

– Ч-черт!

– Угу. – Мег смеется и садится к столу. – Он ровно так и сказал. Ладно, спи. Мне надо заниматься.

– Я пойду. – Пытаюсь выбраться из постели.

– Лежи, чтоб тебе! – рявкает она, и ее глаза вновь сверкают. – Тебе велено оставаться в постели до вечера. А потом мне придется отвезти тебя домой: ты ведь голый.

– У меня все хорошо. – Упрямо сажусь на край постели, не обращая внимания на молотки в голове.

– Папочка, ты, конечно, на букву «х», но это совсем другое слово. Поэтому будь послушным мальчиком и ляг, наконец! – Ее голос смягчается. – Ложись, а?

Я подчиняюсь. Голова плывет, в ней, как в калейдоскопе, мелькают картинки. Бет разговаривает с дочерью по телефону; Эмма не знает, куда мне позвонить, ведь мой телефон по-прежнему у нее; Гарольд, чтоб ему было хорошо, бросается на меня, любовника его матери.

Мег действительно говорила вчера что-то насчет того, что Бет лечится у психотерапевта?

Дочь сидит за столом, обложившись книгами по криминологии, ее специальности. Лица знаменитых серийных убийц таращатся на меня с разворотов толстенных томов. Странная у нее комната: кровать под розовым покрывалом с китайскими фонариками в изголовье, каждый миллиметр свободного пространства забит книгами с пугающими названиями. Я смотрю на Мег. Она прямо держит спину – многолетние уроки матери не прошли даром – и делает вид, что штудирует толстый фолиант, но я вижу, что мысли ее витают далеко.

– Ты видишься с мамой?

– Когда ты вчера позвонил, я как раз возвращалась от нее, – отвечает Мег, не поднимая головы от страницы.

– Я послал ей е-мейл. – Я умалчиваю о том, что именно получил в ответ и куда мне посоветовали засунуть мои поцелуи. – Как она?

– Лучше, чем в прошлый раз. Она сильная. Выдержит и это.

И это?

– Она простит меня когда-нибудь, как ты думаешь?

Мег словно не слышит.

– Мег?

Она поднимает на меня глаза.

– А ты бы простил?

– О чем ты?

– Это ведь не в первый раз, верно, папочка?

Я вздрагиваю. Мое прошлое полощут все, кому не лень, но я не нахожу в себе силы ответить на вопрос дочери. Пытаюсь представить, как бы чувствовал себя, если бы роли поменялись. Хорошего мало. Живот опять крутит, и я задумываюсь, зачем делаю то, что делаю. Зачем я причиняю боль людям, которых люблю, почему жду, что меня простят по первой просьбе. Я вспоминаю родителей. Они тоже вечно ждали от меня прощения. Закрываю глаза…

– Не в первый.

Мег возвращается к серийному убийце Теду Банди, предпочитая иметь перед глазами его искривленную рожу.

Я думал, что ниже упасть в глазах дочери уже невозможно, – но выражение ее лица, когда она запасным ключом открывает дверь квартиры моего брата Бена, уверяет меня в обратном.

Там уже находится Эмма.

– Милый! Я так волновалась!

Она поднимается с дивана, который видно от входной двери. Видит Мег. На ее лице отражается работа мысли, она складывает два и два.

– Ключи… – Она показывает на пиджак и остальную привезенную одежду; мои минималистичные плавки венчают вершину пирамиды. – Ключи были в кармане. Я надеюсь, ты не возражаешь?

– Ну, дальше без меня. – Мег разворачивается к двери.

– Не уходи. – Я тяну ее за джемпер.

– Убери руки! – шипит она.

Мои пальцы разжимаются.

– Было приятно познакомиться, Мег, – говорит Эмма. – Очень жаль, что при таких нелепых обстоятельствах. – И пожимает плечами.

Мег делает неопределенный жест и уходит.