«Они исходят оттуда, – отвечало ему подсознание. – Из-под люка».

Рома вытянулся, контролируя тени возле входной двери. Камбуз был по-прежнему пуст. Но так будет не долго. Кто-то рано или поздно явится сюда и спросит, что он тут забыл. И пока этого не произошло, Рома нырнул под посудомоечную машину. Он хотел лишь одного. Убедиться в том, что звуки исходят из-под пола.

Посудомоечная машина была громоздкой и низкой. Мальчишке пришлось сложиться в три погибели и ползти на коленках. Он поблагодарил старух за чистоту полов. Благодаря ним, он не испачкал брюки и белую рубашку. Достигнув люка, Рома сдвинул решетку в сторону и уставился в непроглядную тьму. Он ничего не видел. Но слышал. Из четырехугольного проема наружу поднимались всего две вещи – хор детских голосов и запах кухонных нечистот.

– Это же обычная канализация! – не поверил он.

Чуть позже он поймал себя на мысли, что канализационный люк – вполне логичная вещь в посудомоечном цехе. Вопрос заключался в другом. Как в него попадают эти звуки?

Рома достал из кармана телефон, включил фонарик и заглянул вниз. Свет был рассеивающим и слабым. Он так и не увидел дна, но как только фонарик включился, тон голосов стал меняться. Сквозь пение просачивались отвратительные вопли. Рома крутил фонариком по углам до тех пор, пока детские голоса не превратились в душераздирающий визг.

«Что происходит?» – спрашивал у себя Рома, а визг несся вперед, как поезд. Все громче и громче, будто кто-то рвал металл. Вскоре от притягательного пения не осталось и следа. Из колодца исходил шум, от которого кровь становилась в жилах. Рома чувствовал, как его голова медленно сползает с плеч. Его охватывал чуждый страх, точно пол под ним проваливался, и он летел в Преисподнюю.

Он выключил фонарик и отполз от люка.

Голоса умолкли. Вокруг стало невероятно тихо, и он услышал, как стучат его зубы. Рома уперся головой в балку посудомоечной машины, поджал под себя колени, и просидел так около минуты. Его глаза ничего не видели, но пальцами рук он ощущал, как по полу ползет холод.

Холод, который поднимался из канализации, где существовало нечто необъяснимое. Оно имело голос, и, возможно, что-то еще, но Рома не знал, что. Он открыл глаза, и увидел, как над колодцем дрожит воздух. Свет флуоресцентных ламп почти не попадал под посудомоечную машину. Здесь скапливались тени. Рома толкнул люк на место. Решетка закрыла половину. Дрожащий воздух, под стать ей, сместился вправо. Рома выполз из-под машины. Урок подходил к концу, и он очень хотел в туалет. На этот раз по-настоящему.

Пятничным вечером Мария Александровна смотрела капитал-шоу «Поле чудес». С тех пор, как ее муж ушел к другой женщине минуло много лет, но по сей день она помнила, что их последний скандал случился в тот момент, когда Леонид Якубович открывал букву «у» на квадратной доске. Тех букв в слове оказалось целых три, и именно на три буквы послал ее муж, перед тем, как окончательно исчезнуть из семьи. Теперь капитал-шоу «Поле чудес» влияло на нее подобно жестокой ностальгии. С одной стороны передача отключала ее от школьных передряг, с другой напоминала о несправедливой жизни.

Она включала телевизор каждую пятницу и замечала, как старел Леонид Якубович, и расцветала сцена вокруг него. Через полчаса ее мысли погружались в семью, и она думала о проблемах, по большей части связанных со старшей дочерью. Не такой хотела ее воспитать Мария Александровна, какой она росла. Основную вину она, конечно, на себя не брала. Виной был разгульный отец, чьи гены передались дочери почти со стопроцентным совпадением. И сколько сил и времени Мария Александровна потратила на ее перевоспитание, уже не сосчитает никто не свете. Все стремление поставить девочку на правильный путь почему-то уходило в никуда. Матери не помог ни опыт, ни усердие, ни молитвы.