В две тысячи семнадцатом году Диане исполнилось восемнадцать. Пять лет назад, когда у нее появился первый мальчик, Мария Александровна тревоги не била, считая это естественным этапом взросления. Но к восемнадцати мальчики стали меняться, как вагоны товарного поезда. Мария Александровна даже не могла запомнить их имена, настолько быстро они менялись.

Начиная c девятого класса, домой Диану регулярно кто-то подвозил. В свою молодость, как вспоминала Мария Александровна, ее посещала большая удача, если с уроков второй смены какой-нибудь учитель проведет ее пару кварталов. Дочку же подвозили весьма симпатичные машины. Кто в них находился, она не знала, и Диана не особо распиналась перед матерью на счет своих новых знакомств. Единственное, в чем была уверена Мария Александровна – те парни были не из семьдесят седьмой школы. Потому что там она знала всех и каждого, включая пап, которые ходили на родительские собрания один раз в год.

Не стоит скрывать, что семья Фетль уродилась спортивной. Диана оказалась способной баскетболисткой. Девочку брали играть за старшие классы с четырнадцати лет. Она была не высокого роста, но ее быстрота, реакция, перемещение и точные броски быстро вывели из тени обычной девочки на первые места в основных составах команд. В девятом классе Диана была лучшей, и старшие девочки, которые так же тренировались с ней в спортивной школе, прозвали ее Даяной. В честь Даяны Таурази, выступавшей тогда за УГМК. В десятом классе, один из ее кавалеров подарил ей именную майку знаменитой баскетболистки, и прозвище приелось окончательно.

Но, несмотря на успехи своей дочери в баскетболе, Марию Александровну не покидало чудовищное беспокойство, как бы один из ее кавалеров, коих к десятому классу уже было столько, что и не пропихнуться, преждевременно не наследил на ее репутации. За свой позор она не боялась. Только за дочь. Только за ее будущее. Только за то, чтобы все было хорошо.

Как догадывалась Мария Александровна, Диане было на это плевать. С тех пор, как она поступила в институт, своими тренировками она больше прикрывалась, нежели их реально посещала. А что еще остается делать девушке в восемнадцать лет, если мама отказывается отпускать ее гулять? Конечно, говорить, что идет на тренировки, которые почему-то для женской команды начинались в восемь часов вечера, а потом… Диана приходила к одиннадцати. Точнее, ее привозили к одиннадцати. И вид у нее был помятый, словно все это время она просидела в тесном шкафу.

На тренировки Диана ходила в соответствующем виде. Она никогда не красилась, как кукла, не носила коротких юбок и не ходила на высоком каблуке. Зато она любила носить обтягивающие легинсы. Порой Марии Александровне казалось, что легинсы слишком обтягивающие, чтобы считать их за штаны. Но она не делала дочери замечания. В конце концов, жизнь катится, и в моде уже совсем не те вещи, что они носили в восьмидесятых. И юбки тоже сейчас не такие. А про нижнее белье и говорить не приходиться. Вся современная мода строилась таким образом, чтобы девушка была как бы голой и одетой одновременно.

Вот и сегодня, в восемь часов вечера, Диана собралась на тренировку в черных легинсах, настолько тонких, что можно было распознать контур ее трусов. Она накинула куртку и шапку, и вид ее без труда достиг спортивного. Кроссовки Диана надевала на голую ногу. Она не носила носки в спортивную обувь. Она вообще почти не носила носки, ограничиваясь колготками там, где этого требовали обстоятельства. И с порога она обычно кричала маме: «Пока!». Но сегодня Мария Александровна словно поймала искру. «Поле чудес» для нее закончился, и, точно старые тараканы, из углов ее памяти вылезли машины, на которых девочка возвращалась домой, и мальчики, с которыми она видела свою дочь.