«Кроме того, возможно, мы с Лерой поговорим насчёт Маши. Она не справляется. Подумай, не хочешь ли помочь».

Вот оно. Удар под дых. Он знал, куда бить. Маша. Моя маленькая Маша. «Она не справляется». Это было сказано не о Лере. Это было сказано обо мне. «Ты уехала, и всё рухнуло. Ты – причина. Вернись и исправь». Он никогда не просил о помощи. Он заставлял тебя чувствовать вину, чтобы ты сама прибежала помогать.

«Не затягивай».

Последняя фраза. Короткая, как выстрел. Приказ.

Я прочитала письмо дважды. Потом – ещё раз.

И вдруг меня накрыло.

Не боль. Не тоска по прошлому. А звенящая, холодная, ясная злость. Такая, какой я не чувствовала много лет.

Он не спросил, как я. Не извинился за годы молчаливого равнодушия. Не попытался понять.

Просто: «прислала», «надо», «не затягивай».

Я всё ещё была для него не человеком, а набором функций: приготовить, убрать, присмотреть, оформить документы.