Я хотела ее обнять, успокоить, но она фурией пролетела – вспыльчивая, ей нужно время. Ничего, я как раз с мужем поговорю.

– Ты выгнал мою мать? – спустилась в столовую. Амир пил пустой кофе. Сегодня завтрак ему никто не приготовил, а сам… Ну не царское это дело. Теперь. А раньше мог и сгонять с утра в кофейню, и сам сделать яичницу, чтобы мне в постель принести. Больше я внимания не заслуживала. Трофей завоеван, рассмотрен со всех сторон и больше не интересен.

– Я хозяин в этом доме и имею право на уважение, нет? – смотрел холодно и отчужденно. Вчерашняя ссора отдалила нас окончательно. Держались на тонких сухожилиях, осталось чикнуть скальпелем, и все. Любопытно даже, кто из нас станет тем самым хирургом?

– Так, может, и нас с Даяном попросишь на выход, хозяин?

Амир вскинул голову, ноздри затрепетали, как у норовистого молодого жеребца. Он ведь красавец у меня: высокий, поджарый, с густой темной шевелюрой, чувственными губами и хищным взглядом. И эти длинные ресницы… Плюс деньги, статус, стиль и возможности – завидный мужчина и, видимо, кольцо на пальце уже не являлось барьером ни для охотниц за ресурсными самцами, ни для самих женатых жеребцов.

– Не передергивай, Лейсан. Это твой дом, и он им останется… при любом раскладе, – мы схлестнулись взглядами, и я поняла, что он будет и хирургом, и палачом…

Амир ушел. А я осталась. Пока живая, пока…

Всю неделю мы почти не встречались. Я не хотела видеть его утром, а вечером муж приходил настолько поздно, что ничего не имело смысла. Я ждала: видела, как фары скользили по фасаду дома и скрывались в гараже, но не встречала.

Я больше не спала в нашей спальне, а Амир не возвращал меня в свою постель. Значит, ему не нужно. Видимо, в нашем браке у него секса гораздо больше, чем у меня, а это значило одно…

С каждым днем муж приходил все позже и позже, словно ставил свой личный рекорд. Возможно, ждал от меня действий. Дождался.

– Мир, – встретила его в прихожей, – зачем ты возвращаешься? – я правда хотела знать.

– Я здесь живу, – безэмоционально, практически в темноте.

– Но ведь ты не хочешь возвращаться, – я неплохо узнала его за четыре года. Не двадцать совместных лет, но все же.

Амир молчал. Значит, правда.

– Уходи уж насовсем, – горько выдохнула, кусая губы, проглатывая боль, которая рвалась наружу диким воплем. Я ведь любила, я все еще его любила.

– Ты хорошо подумала? – голос как битое стекло, на котором мне нужно станцевать.

– А я должна думать, Мир? – шепотом воскликнула. – Я только делаю выводы. Правильные ведь? – я ждала. Как дура ждала, что обнимет и разубедит, признает вину, но заверит в любви.

– Не знаю, Лесь. Не знаю, – вот и честность, затем он накинул на плечи пиджак. – Я уйду. Нам обоим нужна пауза, – все-таки зацепился за мое предложение. Если человек хочет уйти, то уйдет с полпинка.

Лейсан

Я плакала всю ночь. Это точно конец. До последнего не верила, что счастье у меня хрустальное, хрупкое, и что разбилось оно об обыденную реальность. Не выдержал мой муж, мой Мир, испытания отцовством. Понять это сложно, принять практически невозможно, но если бы вслух произнес, помощи попросил, признал, что тяжело ему – мне было бы легче. Мы ведь могли обратиться к правильным людям, к врачам, которые могли бы помочь, и нам как паре в том числе. Теперь уже точно поздно.

Я ведь знала, не хотела за него замуж, боялась репутации и все равно влюбилась, поверила, упала в него! Теперь разбитая, как то самое корыто.

Некоторых мужчин просто нельзя исправить, они такие, какие есть: дикие, привыкшие к воле, необузданные и ни к кому не испытывающие долгих привязанностей. Я поверила, что моя любовь для него – кровь, которая по венам; мое тело – храм, а душа – алтарь. Нет, не так. Все не так. Это было временно. Я трофей. Трофей, который больше не имел для него ценности…