Но в моих глазах была не правда.Не мог я ей еще рассказать.

Там была ярость. Сомнение. И что-то такое, от чего я сам хотел отвернуться.

Я протянул руку. Медленно.

– Пошли. Тебе нужно отдохнуть.

– А если я не хочу?

– Тогда останься здесь. Пей дальше. Жди, пока всё сгорит к чёрту.

Пауза.

Потом она встала.

– Только не прикасайся ко мне, Лука.

– Ладно, – ответил я. – Иди сама. Пока можешь.

Я смотрел, как она уходит – медленно, чуть покачиваясь.

Всё внутри сжималось от желания схватить, прижать, заставить почувствовать.

Чтобы она поняла, что принадлежит мне, даже если ещё этого не знает.

Но я стоял. Не шелохнулся.

Эмма

Я не помню, как добралась до кровати.

Помню, как ноги дрожали, когда поднялась по лестнице. Помню, как голос Луки растворился где-то за дверью. Помню тепло пледа. И тишину, как в морге.

Я уснула не потому, что хотела – потому что больше не могла держаться.

Сон был тяжёлым. Как будто меня утягивало на дно – не воды, а воспоминаний. Лица, обрывки фраз, Том, плач, звуки выстрела.

Всё перемешалось.

А потом… что-то щёлкнуло.

Не звук. Чувство.

Я проснулась резко. Сердце билось, как будто кто-то его пнул изнутри.

За окном всё ещё ночь. Где-то на первом этаже скрипнула дверь. Тихо, но слишком для тишины этого дома.

Я села. Прислушалась.

Тишина.

Но внутри было чёткое ощущение – кто-то говорит.

Тихо. В полголоса. Но говорит.

Я вышла в коридор босиком. Осторожно, по памяти, не включая свет.

Голоса шли снизу. Один – я узнала сразу. Лука. Второй – глухой, чуть сиплый. Риккардо? Услышала как Лука к нему обращается , наверное это его правая рука.

Я остановилась у лестницы, за углом, где тень падала как надо. Спряталась. Замерла.

И вдруг – фраза.

– Мы не можем больше это скрывать, Лука. Отец девушки – он был на зарплате у Монтано.

Холод по спине.

– Не был, – бросил Лука. – Он остается на зарплате. Просто теперь работает тоньше. Официально – чист. Неофициально – информатор. Шакал. Полицейский с ключами от всех нужных дверей.

– Она об этом знает?

– Пока нет. Но надолго её не удержишь в неведении. Эта девочка… не такая, как я думал.

Я прижалась к стене. Воздуха стало мало.

Отец. Мой отец. Человек, которого я считала последней моральной опорой. Принципиальным. Честным. Тем, кто не прогибается.

Он – часть этого мира?

Лука продолжал:

– Том влез туда, куда не следовало. Начал копать. Хотел защитить Эмму, но не понял, что рытьё могил в нашей системе – дело смертельное. Он нашёл переписку между её отцом и Монтано, где было сказано за ту ночь. И сгорел.

– Он убрал его, твой отец? – спросил Риккардо, глухо.

–Нет, Монтано. Он не любит, когда на него выходят напрямую. Даже если это – с благими намерениями.

Мир пошатнулся. Я закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

Том погиб… потому что пытался спасти меня.

Потому что знал, что мой отец – не герой.

А я… я даже не понимала, в каком болоте живу.

– Она имеет право знать, – сказал Риккардо.

Я стояла, не двигаясь, пока шаги не стихли. Пока разговор не оборвался. Пока внизу не захлопнулась дверь.

Потом медленно вернулась в свою комнату.

Я не плакала.

Пустота была плотнее слёз. Сильнее страха. Тише любой боли.

Теперь я знала.

Знала, что мой отец – не герой. Что Том погиб, потому что любил меня слишком по-настоящему. Что Лука… он знал всё это с самого начала. И всё равно молчал.

Я села на край кровати, уставилась в никуда.

Мир рухнул не в момент выстрела. Не в день похорон. Даже не тогда, когда я оказалась в особняке.

Мир рухнул сейчас, когда я поняла, что у меня нет ни прошлого, ни защиты. Только я сама. И всё, что во мне ещё не сгорело.

Я не заметила, как снова уснула.

Глава 10.