Экран мигнул, и я увидел её – Эмму. Сидит на диване в гостиной, глаза еще больше красные, лицо уставшее, а в руке бокал – она пьёт. Не просто глотает, а напивается.

Чёрт, да она, похоже, уже опустилась ниже плинтуса.

Я сжал телефон, чувствуя раздражение и, может, что-то, что похоже на тревогу.

– Эй, Рикардо, – бросил я, не отрывая взгляда от экрана, – отправь охрану проверить, что там с ней. Не хочу, чтобы она разбилась об свой собственный страх.

Рикардо молча кивнул, и я отложил телефон. Внутри что-то скрутило – смесь злости и беспокойства. Эта девушка была загадкой, которая меня бесила и притягивала одновременно.

И я знал – пока она не встанет на ноги, покоя не будет ни мне, ни ей.

Глава 9.

Лука

Когда я вернулся в особняк, было уже заполночь. Ночь пахла металлом, улицы – выжженным бензином, а мысли – как порох после выстрела: острые, едкие, въедливые.

Я знал, что не засну.

Да и зачем?

Я ехал, будто по спирали – от крови к тишине. От бара к дому. От грязи к ней. Эмма. Я не хотел думать о ней. Не должен был. Но как только машина свернула на подъездную дорогу, я снова достал телефон. Камеры. Мониторинг.

Старые привычки выживают дольше новых чувств.

Она всё ещё там. Сидит. Тот же бокал. То же лицо.Тишина. Стеклянная.

Я зашёл в дом. Охрана насторожилась. Они уже знали, что не стоит задавать мне вопросы. Один из них – Марко – вышел вперёд.

– Мы проверили. Она не буянит. Просто… сидит. Уже пару часов. Не говорит.

– Допила?

– Почти допила. Потом просто сидела. Смотрела в стену. Одна.

Я кивнул.

Оставить её? Закрыть дверь, вырубить камеры, забыть?

Легче всего. Самый верный путь.

Но я уже знал – не выйдет.

Я зашёл в гостиную.

Она сидела на диване, как тень. Вся внутренняя ярость, которая в ней бурлила раньше, теперь спала. Не умерла – просто затихла, как зверь в клетке.

– Эмма, – сказал я, просто чтобы звук пробил тишину. – Довольно.

Она не подняла головы.

– Ты тоже хочешь контролировать, как я пью?

Я подошёл ближе.

Запах алкоголя смешался с её кожей – тёплой, сбивчивой от пережитого. И с парфюмом… жасмин, томный, пульсирующий, как дыхание у шеи. Этот аромат – как прикосновение, как просьба остаться. На удивление, мне понравился этот запах… Не нравится мне это.

– Я хочу, чтобы ты не растворялась, – сказал я тихо. – Не сейчас.

Она рассмеялась. Горько. Беззвучно.

– Ты опоздал. Я уже растворилась. Просто… никто не заметил.

Я молчал. Я ведь тоже умею. Лучше всех.

– Я видела камеры, Лука, – вдруг сказала она. – Ты смотришь на меня через камеры. Думаешь, я не понимаю?

– Я не скрываю.

– Нет. Конечно нет. Ты же не из тех, кто прячется. Ты просто наблюдаешь, пока всё ломается, а потом решаешь – спасти или выкинуть.

Молчание.

Она медленно подняла голову. Глаза у неё были такие, будто она уже умерла и вернулась обратно – не по своей воле.

– Скажи, – спросила она. – А сколько таких, как я, ты уже видел?

Я не ответил.

Потому что не хотел врать. Потому что не помнил. Потому что она была не как остальные.

– Хочешь, чтобы я забыла всё? – прошептала она. – Про Тома. Про себя. Про тебя.

– Нет.

Она удивлённо подняла бровь.

– Нет?

– Я хочу, чтобы ты вспомнила, кто ты. И не позволила им вычеркнуть это.

Хотя… может, я просто не хочу, чтобы ты вспоминала. Пока что.

Ты ведь всё равно ещё не знаешь, кто ты такая, – подумал я. – Даже не догадываешься.

– Им? – она усмехнулась, уголки губ дернулись с тенью усталой иронии. – А ты не один из них?

Я шагнул ближе. Остановился прямо перед ней.

– Может, и один, – признал я. – Только я – тот, кто ещё не решил, спасать тебя… или сломать.

– Почему?

– Потому что ты всё ещё держишься

Она посмотрела на меня так, будто искала правду.