Я едва успела всунуть ноги в ботинки, как оказалась на лестнице.

— Куда ты так спешишь?

Глеб отпер стеклянную дверь, на головой автоматически зажглась лампочка. А я в одно движение оказалась прижата спиной к стене. Глеб поставил руки по обе стороны от меня, наверное, чтобы не убежала. Хотя какой там побег? Я с этого момента только и думала, как прижаться к нему посильнее. А он тем временем начал легонько целовать мои волосы, висок, спустился по скуле вниз и, уже не сдерживаясь, смял мои губы своими.

Слава тебе господи!

Дождалась!

Дорвалась!

Вспышка, яркая, огненная, постепенно погасла, Глеб выдохнул, и его губы стали мягче, касания нежнее. Язык перестал быть агрессивным захватчиком, исследуя уже не так настырно.

Я бы и восхитилась самообладанием и самоконтролем Глеба, если бы хоть одна мысль осталась в голове. Но там только ветер гулял, поэтому, когда он отстранился перевести дыхание, я потянулась следом, легонько царапнула зубами нижнюю губу. Он засмеялся и поцеловал уже медленно, вдумчиво, медово-сладким поцелуем.

Кто самая неудачливая неудачница на свете?

Конечно же я!

Только я могла попасть в такую дурацкую ситуацию, из которой и выхода-то нет. Может, и был он где-то рядом со вдохом, но…

Думать надо было раньше, вот что!

Мы возвращались с Глебом из ресторана, где чудесно провели вечер. Я даже рассчитывала на продолжение. Вечер пятницы, завтра выходной… Всё идёт как надо. Но…

Но при виде разъярённой Лёхиной жены, барабанящей в дверь моей квартиры, замерла, едва выйдя из лифта. Мозг мой отказался генерировать варианты присутствия Тани возле моей квартиры. А вот начитанность почему-то решила, что это её звёздный час. «Время собирать камни!» — с пониманием неминуемого апокалипсиса эта истина меня не примирила. Просто, кинув взгляд на лицо Глеба, я поняла, что никакого продолжения вечера не будет, и это, скорее всего, наша последняя встреча.

И стало так тоскливо…

— Ах ты дрянь! — завопила Татьяна, увидев меня. — Он опять у тебя? За гондонами тебя отправил, что ли?! А ты, овца, и поскакала!

Я опешила от её наезда, пытаясь вникнуть в суть претензий. Глеб сориентировался быстрее, обошёл меня и прикрыл спиной, давая время собраться с мыслями.

Хотя какие там мысли в моей пустой голове?!

Таня, видимо, только сейчас заметившая Глеба, когда он так монументально закрыл меня собой, сузила глаза, резким движением откинула волосы за спину и заорала:

— Так ты себе уже нового кобеля завела? Или…

Глеб обернулся на меня и, не дождавшись никакой реакции, спокойно заявил:

— Девушка, что ж вы так орёте? Это вас совсем не красит. Такие красивые губы у вас, и такие гадости из них вылетают.

Таня задохнулась вздохом и на мгновенье замолчала. Глеб взял меня за руку и, игнорируя препятствие, потянул к двери. Требовательно протянул ладонь, я на автомате вложила в неё сумочку.

И, может, у нас и был шанс отпереть дверь и скрыться за дверью, оставив Татьяну переваривать ситуацию, но тут из вновь приехавшего лифта шагнул Лёха с букетом красных роз наперевес.

«Только Игната не хватает», — подумала я, безучастно рассматривая картину маслом «Мы не звали, а вы припёрлись».

По осени я приложила немало усилий, чтобы охмурить Лёшу и затащить его хотя бы кофе со мной попить, не говоря уже о большем. Он гасился, сливался, увиливал. По наивности я думала, что из-за неопытности, всё-таки первый раз жене изменяет.

Теперь я поняла: это стратегия. Бегаешь от женщины, подогреваешь её интерес, в случае чего всегда можно заявить, что это она, расчётливая дрянь или беспринципная гадина (нужное подчеркнуть по обстоятельствам), бедного несчастного мужичка охмурила, околдовала, приворожила и в постель затащила.