Свалка встретила их смрадом гниющих отходов и воем ветра, гуляющего между грудами мусора. Вечер опускался на город, и тусклые фонари едва пробивали мглу. Горы старых покрышек, ржавых холодильников и разбитых телевизоров громоздились, как руины забытой цивилизации. Коди, шедший впереди, указал на дальний участок: «Там меньше копаются. Может, найдем что-то стоящее». Они пробирались через хлам, оскальзываясь на мокрых пакетах и спотыкаясь о куски арматуры. Франц, вечно любопытный, пнул рваный дорожный знак, торчавший из кучи. «Гляньте, тут яма какая-то», – сказал он, наклоняясь. Под знаками зияла черная дыра, от которой веяло сыростью и чем-то зловещим. Ваня почувствовал, как волосы на затылке шевельнулись. «Не лезь туда», – рявкнул он, но Франц уже тянул знак в сторону. Земля под ногами задрожала, и в следующий миг все полетели вниз, в темноту.

Падение было долгим и болезненным. Они катились по скользкому тоннелю, цепляясь за стены, пока не рухнули в пещеру. Ваня ударился плечом о камень и выругался. Темнота вокруг была густой, но ее прорезали крошечные огоньки, парящие в воздухе, словно рой светлячков. Они излучали слабое тепло, и от них веяло чем-то… живым. Ваня протянул руку к одному из огоньков, но пальцы прошли насквозь, оставив лишь легкое покалывание. «Что за дьявольщина?» – пробормотал Франц, оглядываясь. Стены пещеры, покрытые красной слизью, блестели в этом странном свете. Слизь была теплой и пульсировала, словно живая плоть. На стенах виднелись грубые рисунки: охотники с копьями, звери с оскаленными пастями, символы, вырезанные, быть может, тысячи лет назад. Рашид, потирая ушибленное колено, прошептал: «Это место… оно не для нас».

Лабиринт, в который они попали, был кошмаром. Стены, узкие и скользкие, извивались, как кишки гигантского зверя. Каждый шаг сопровождался хлюпаньем слизи под ногами и эхом далеких звуков – то ли капель, то ли чьих-то шагов. Франц, пытаясь разрядить напряжение, пошутил: «Если тут есть сокровища, я беру себе золотую корону». Коди хмыкнул, но его глаза бегали по сторонам, выдавая страх. Они брели часами, пока Рашид не остановился. На полу, среди грязи, лежал потрепанный папирус. Он развернул его, и его лицо озарилось: «Карта! Это карта!» Парни столпились вокруг, разглядывая грубые линии и символы. Ваня, скептически хмыкнув, пробормотал: «Если это ловушка, я лично прирежу того, кто нас сюда затащил». Но карта была их единственной надеждой.

Не успели они двинуться дальше, как стены ожили. С шипением из щелей вылетели десятки зазубренных клинков, нацеленных на Рашида. Он бросился на пол, но один нож вонзился ему в плечо, и кровь хлынула на папирус. «Бегите, идиоты!» – заорал он, зажимая рану. Они помчались по лабиринту, следуя карте, уклоняясь от новых ловушек: то шипы вырывались из пола, то раскаленные цепи срывались с потолка. В одной из ловушек, когда Франц замешкался, стальная плита рухнула с потолка, едва не раздавив его. «Двигайся, черт возьми!» – рявкнул Ваня, толкая его вперед.

Карта привела их к склепу – огромной круглой камере, где в центре, на грубом постаменте, лежал алмаз размером с кулак. Его кроваво-красные грани переливались, словно внутри горел огонь. Ваня, забыв о боли в ребрах, шагнул ближе. «Это… не может быть», – выдохнул он, поднимая камень. Алмаз был тяжелым, холодным, но от него исходила странная энергия, проникающая в кожу. Рашид, тяжело дыша, прошептал: «Это проклятие, Ваня. Брось его». Но Волков лишь сжал камень крепче. В тот же миг стены задрожали, и склеп начал сжиматься с ужасающим скрежетом.