Мы с братом переглянулись и прибавили шагу. С моей стороны это был подвиг – ноги уже гудели от усталости. Ну не приспособлена я к долгим пешим прогулкам, как и любой городской житель. Вот Митрич шагает себе и не видно, чтобы утомился. Аж завидно! Вот что значит опыт.

– Нашел! – Костин вопль оторвал меня от дум и вернул на грешную землю.

– Чего нашёл? – братец с гордостью тыкал пальцем в кучку грибов, примостившихся на трухлявом пеньке недалеко от тропы.

– Вот! Грибы, – он даже раздулся от гордости. – Щас костерок запалю и шашлык из них зажарю. А что? Я в кино видел.

– Не думаю что их стоит есть, – сказал своё веское слово Митрич.

– Почему нельзя-то? Говорю же, я в кино видел. Там тоже грибы на пеньке росли. А называются они опята.

– Остолоп, прости, господи! Какие опята? Это ж самые натуральные поганки.

– Грибник! Ой не могу! – от смеха я ухватилась за живот и прислонилась к дереву, чтобы не упасть. – Ты же трюфель от мухомора не отличишь! – Кот тут же надулся.

– Можно подумать ты прям ас. Сама много трюфелей видела? Да я с дедом в лес ходил…

– Ти-и-ихо-о! Слушай мою команду! – мы с братом тут же заткнулись на полуслове и вытянулись в струнку. – Построились в одну шеренгу и за мной шаго-ом а-а-арш! – Митрич бодренько зашагал вперёд, а мы потянулись следом.

– Митрич, а где ты так командовать научился? Круче даже чем капитан с нашей военной кафедры.

– Да так… квартировал как-то у одного улана. Он, зараза, таким повесой оказался, не при Марьяне будет сказано, – он стрельнул в меня глазами и захихикал. Костик тут же заканючил:

– Ну Митрич, ну расскажи!

– Так это… история не для смешанной компании…

– А ты шепотом, на ушко.

Мужская часть нашего диверсионного отряда учапала вперёд. Поминутно оглядываясь и краснея (то ли от смущения, то ли от удовольствия), бородач ударился в воспоминания.

"Ну и ладно! Подумаешь, тоже мне сильный пол… надежда отечества. Зато у меня музыка есть!" Я извлекла из рюкзачка плеер и отключилась от реальности.

Как и обещал Кондратий, к деревне вышли через три часа. Дружными рядами (Митрич с Костиком впереди, я следом) мы вывалились из леса и замерли, привыкая к солнечному свету после лесного сумрака. Из горячего марева постепенно проступила раскинувшаяся на речном берегу деревенька. Пока мы пялились на шедевры деревянного зодчества, какая-то баба с коромыслом и вёдрами двинулась в нашу сторону. Поначалу она не удостоила нас вниманием (мало ли кто там из лесу выполз!), но когда разглядела… От визга заложило уши. Кот едва увернулся от метко пущенного ведра, а баба уже улепётывала к деревне, сверкая босыми пятками и подвывая от ужаса.  Надо заметить, пугаться было чего: Кот весь серый от засохшей грязи, я в любимых рваных джинсах, в топике пупком наружу и с причёской а-ля кикимора. Только Митрич выгодно светил на нашем фоне колоритной красной рубахой.

– Да, как-то упустил я из виду ваш имидж, – Митрич изучающе оглядел нас и почесал в затылке.

– А что такого? Мне что, в ночной клуб в парандже ходить, что ли?

– Ну, в парандже, не в парандже, а пузо бы прикрыть не мешало.

– Это у тебя пузо, грубиян бородатый, а у меня животик! Загорелый и красивый!

– Да кто ж сомневается, – вклинился в дебаты братец. – Боюсь только, местное население не оценит тонкость твоего вкуса.

– А ты вообще молчи, жертва грязелечения!

Кот только открыл рот для очередного перла ехидства, как нас прервали: от деревни валила толпа местных жителей. Мужики дружественно помахивали топорами, вилами и косами, а бабы вместо "здрасти" орали что-то типа "лешавка" и "чудище болотное". Лешавка – это, видимо я, а чудищем Костика окрестили. Только Митрич остался не обласканным, обидно даже как-то за него.