– Ладно, то дело грядущего. – Павлантий взял кубок, наполнил его на треть, разбавил водой и, поморщившись, выпил до дна. – А что удержит молодого Селевкида на этот раз? Может быть, боги явят нам какое-нибудь чудо и император, поджав хвост, удерет вместе со своим войском аж в Гизу еще до рассвета?

По залу неожиданно раскатилось эхо громкого гогота, это преподобный Стефаний ржал, как застоявшийся в стойле жеребец, похлопывая себя по бокам. Посмеявшись и опершись о столешницу здоровенной ладонью, покрытой шрамами от ожогов, он вымолвил:

– Не… непременно явят, светлейший!.. Изволь обождать пару минут, и это чудо само явится к тебе на прием… Ой, не могу – насмешил, хоть и грешно смеяться в такой момент.

Ничего не понимающий Председатель мельком взглянул на голоэкран и только теперь заметил мигающий огонек вызова в левом нижнем краю сферы. Нетерпеливо ткнув в него пальцем, он увидел мелкий текст сообщения от Клавдия: «Первый комес посольства Александрии Полоний просит срочной аудиенции у Вашего превосходительства». Павлантий недоуменно поднял глаза на жреца Хроноса, а тот, все так же согнувшись от смеха, только махал рукой и шел к замаскированной в стене нише, за которой были покои Председателя – оттуда можно без помех слушать все, что происходит в зале Совета.

Аудиенции испрашивал архистратиг Полоний, по сути – глава разведки Александрии, одной из лучших тайных служб Конфедерации. Александрийцы компенсировали недостаточную военную мощь изощренностью своих шпионов, торговля информацией стала одним из основных доходов этого полиса. Тамошний автарх сам когда-то был простым соглядатаем при дворе покойного Кандида, став правителем якобы согласно последней воле внезапно умершего вельможи. Следствие не обнаружило каких-либо следов «помощи» со стороны скромного и на тот момент очень тихого, благостно тупившего взор Феоктиста. Короче, все устроилось ко всеобщему удовольствию – скандала, а тем более войны никто не хотел.

Не раз и не два потом кусали локти все без исключения вельможи Семиградья, жалея, что замяли историю с келейным переворотом в Александрии. Новый автарх оказался не так прост, как казалось сначала: уже через пару лет разведка этого полиса стала лучшей на всем континенте, уступая лишь Тавриде, да и то незначительно. А критский конфликт разразился во многом благодаря громкой кампании в прессе и на телевидении, развязанной медиакорпорацией «Папирус», через третьи руки принадлежавшей все тому же Феоктисту. После десятка провальных попыток покушения на жизнь автарха все приняли его новое положение, и Александрия стала не только светочем знаний. Благодаря обширнейшим базам данных, хранившимся в памяти «Минотавра», и двадцати лучшим на Элисии учебным заведениям, это было несложно. Феоктист сумел-таки утвердиться, добыть себе место в ряду сильнейших и влиятельнейших вельмож. Теперь с выскочкой-шпионом приходилось волей-неволей считаться.

Павлантий вызвал секретаря и велел пропустить александрийца в зал. Полоний – высокий, статный муж лет сорока на вид в скромном бежевом костюме-тройке, вошел не спеша. Увидев Председателя, с достоинством отвесил поясной, положенный по этикету поклон, произнес традиционное пожелание:

– Долгой и счастливой жизни, гражданин. Да покровительствуют тебе олимпийцы, светлейший автарх!

– Рад встрече, славный Полоний. Пусть боги Олимпа даруют и тебе безоблачных дней подолее, – откликнулся Павлантий, указывая жестом на кресло напротив своего, где еще совсем недавно сидел жрец бога времени. – Что привело тебя ко мне в столь неурочный час?