Пока Калиса гадала о будущем, одна из суми заплетала ее жгуче-черные волосы в пышные косы. Худенькая девочка лет одиннадцати, которую жрица не выдела раньше, осторожно дотрагивалась до шелковистых прядей, словно боялась их испортить. Робость новой служанки легко объяснялась. Стать суми, помощницей дочерей Анреншена – большая честь для любой девушки Эрмемари, но вместе с тем и огромная ответственность, поскольку за малейший промах могли выгнать со службы. Но скоро новенькая ко всему привыкнет. Калиса попыталась вспомнить имена всех суми, которые когда-либо служили в храме, но их было так много, что вскоре она сбилась со счета.

Наконец служанки удалились. Калиса хотела помолиться перед сном и уже было обратилась к Анреншену, как раздался условный стук и, распахнув незапертую дверь, в комнату влетела Тиа. На лице сестры сияла озорная улыбка. Косы, которые ей, как и Калисе, совсем недавно заплели суми, уже успели растрепаться.

– Чуть не попалась! – выдохнула Тиа, с трудом переводя дыхание. – Там в коридоре шли две суми с такими огро-о-о-омными корзинами.

Она описала руками большую дугу, показывая необъятную ношу служанок.

– Тебя не заметили? – забеспокоилась Калиса.

Покои сестры находились в противоположном крыле здания. Жрицам категорически запрещалось выходить куда-либо без сопровождения даже днем, не говоря уже о ночных часах. Но Тиа совсем не боялась свободно гулять по храму. Совсем, как она. Калиса поежилась, отгоняя нахлынувшие мысли о прошлом.

– Они даже не видели, куда идут, – замотала головой Тиа. – Это-то меня и спасло, а то пришлось бы объясняться. Интересно, что в тех корзинах? На вид они очень тяжелые.

Сестра кружила по комнате, перечисляя всевозможные варианты: «Ткань для новых дзироко, балдахины для штопки, бронзовые канделябры или, может, грязные мантии тар-атуа?» Калиса слушала молча. Она знала, что бесполезно пытаться вставить хоть слово, пока Тиа не выговорится.

Забыв обо всех правилах этикета, Тиа вольготно развалилась на мягких подушках, раскиданных около низкого резного столика, и по-хозяйски придвинула к себе вазу с фруктами. Калиса последовала ее примеру и плюхнулась рядом. По неведомой ей самой причине, рядом с сестрой она могла позволить себе такие вольности, на которые не осмеливалась даже в одиночестве. От того, с каким удовольствием гостья расправлялась с едой, у Калисы тоже разыгрался аппетит. Ужинать вдвоем оказалось веселее. Жаль, строгие правила храма этого не позволяли.

Наевшись, сестры устроились удобнее на подушках и, разглядывая украшенный замысловатой лепниной потолок, болтали о прошедшем дне.

– Никак не могу запомнить этот проклятый танец, – посетовала Тиа.

Она ловко вскочила на ноги и повторила движения, которые они разучивали всю неделю. Тиа нарочно двигалась неуклюже, и Калиса невольно рассмеялась, сделав вид, будто не заметила, что сестра выругалась.

«Интересно, от кого Тиа нахваталась таких словечек? – подумала она. – Сама я точно не учила ее такому». А вслух задала вопрос, волновавший обеих сестер:

– Тебе удалось узнать что-нибудь новое?

Тиа сразу же сникла.

– Нет. Никто ничего не знает, даже старейшие из монахов. Или не хотят говорить, – добавила она, подумав.

От этой ремарки стало не по себе. Неужели от них что-то скрывали? Калиса вспомнила добрые лица настоятелей, которых знала с младенчества. Нет, все в храме любили ее, заботились о ней и никогда не пожелали бы зла. В этом она не сомневалась.