– Еще раз прошу простить меня за то, что побеспокоил вас в столь поздний час.

Он поклонился и чинно направился к выходу.

– Син–о́лори–ноэ! Вы же были внизу, там, где зарождается гора?

Внезапный вопрос заставил его остановиться. Адирис обернулся. Жрица теребила рукав натроко в ожидании ответа. В свете масляных ламп глаза ее блестели, в них читались напряженное внимание и неприкрытое любопытство. Губы девушки подрагивали. Казалось, она хотела сказать что-то еще, но не могла решиться.

– Несколько раз, – ответил принц. – Во время ежегодной охоты на медведей.

– Что это за место?

– Красивое, но опасное, – пожал плечами Адирис, не понимая, чем дикие земли могли привлечь внимание кси-атуа. – Пустоши, населенные примитивными животными. Благородным особам там делать нечего.

Любопытство подначивало спросить о причинах подобных расспросов, но оставаться в покоях жрицы долее Адирис не мог. Нужно было вернуться во дворец до следующего обхода.

– Доброй вам ночи, кси–атуа–ноэ, – попрощался он, прежде чем уйти.

Жрица не ответила ему. Она ушла в свои мысли так глубоко, что, казалось, совершенно забыла о присутствии принца. Блеск в ее глазах потух. Девушка хмурилась и кусала губы, размышляя о чем-то своем. Что-то явно терзало ее, и безумно хотелось узнать, что именно.

Принц едва сдерживал досаду из-за того, что пришлось прервать беседу и воздержаться от расспросов. Но утешением служили неопровержимые доказательства фальсификации. По какой-то причине тар-атуа выдавал за дочь Анреншена кого-то другого. Кроме цвета волос между двумя девушками, которых Адирис видел сегодня ночью, не было ни капли сходства. Оставалось выяснить мотивы верховного жреца, и самое главное, придумать, как использовать эту информацию против опостылых святош.

Глава 4

Очередной обряд тасого-эма подходил к концу. Казавшаяся сперва нескончаемой вереница прихожан постепенно рассеивалась. Люди сменяли друг друга, сливаясь в безликую серую массу. Мужчины, женщины, старики и даже дети – все хотели успеть встретиться с дочерями Анреншена перед церемонией. Каждый из них преклонял колено, каждый просил о чем-то, каждый верил, что его желание будет исполнено в самое ближайшее время.

Тощий служка с меланхоличным видом играл мелодию обрядовой песни, страшно при этом фальшивя. Гул людских голосов сливался с дребезжанием бронзовых колокольчиков, аромат благовоний – с запахом немытых тел. Калиса изнывала от духоты и головной боли. Все попытки сконцентрироваться на тасого-эма тонули в потоке собственных мыслей. К опасениям за будущее сестры добавился страх того, что тар-атуа прознает о ночном визите принца.

За размышлениями время пролетело незаметно. Последний прихожанин – лысый мужчина с огромной бородавкой на кончике носа – получил свою уже четвертую по счету метку и покинул храм с довольной улыбкой. После этого ударили в гонг, и обряд пяти прошений завершился.

Мысленно Калиса попросила прощения у мирян за свою несобранность. Но ведь Анреншен и так все видел и слышал. Калиса не сомневалась: как и всегда, отец обязательно ответит на людские молитвы.

Остаток дня был расписан по минутам, но, к счастью, после окончания службы жрицам давалось время для небольшой прогулки. На свежем воздухе Калиса быстро взбодрилась.

Полночи она провела без сна, гадая о причинах, заставивших принца явиться к ней в покои. Он говорил, что беспокоится за здоровье короля, но что мешало прийти в положенные часы? Для наследника престола двери храма открыты всегда, и даже при сильной загруженности государственными делами можно выкроить минутку и попросить аудиенции у жриц. В иное время Калиса сразу бы прогнала непрошенного гостя, – пусть тот и королевской крови – но тогда он мог бы столкнуться в коридорах с Тиа.