Кощей стягивает лук со спины, выхватывает стрелу, натягивает тетиву и щурится, целясь. Отпускает тетиву. Стрела летит, разрезая воздух громким свистом. Вор соскальзывает с верблюда, падая на песок, когда стрела попадает в грудь.

Кощей опустил лук, огляделся вокруг. Мертвые тела валяются вокруг, песок, забрызганный кровью и ошалело выглядящий Гильгамеш.

– Ты как?

Он моргает, качает головой сбрасывая наваждение и убирает кинжал в складки одежды. Кощей видит, как дрожат его руки, безумно горят красные глаза, а в воздухе ощущается стальной запах чужой крови.

– Нормально, – он проводит рукой по путанным и грязным волосам. Гильгамеш смотрит на него, уже более осознанно. – Надо вернутся в город.

Кощей кивает головой.

***

Кощей знает его давно, достаточно давно, чтобы выпить вместе по стакану вина и пуститься в славные сражения. Познакомились они ещё тогда, парочку десятков лет назад, когда Кощей возвращался из Маньчжурии, решив сократить дорогу по пустыне. Знакомство началось с драки, продолжилось пьянкой в баре, а завершилось вероломным проникновением в покои царской дочери царя Урока, чтобы украсть браслет в подарок его матушке. Шум тогда поднялся знатный.

Кощею оставалось догадываться как ему все сходит с рук, все-таки у шумеров и их богов другие законы. Но то ли Гильгамеш был любимчиком в обоих пантеонах, то ли играло роль близкое соседство двух государств.

Ниппур, столица страны. Она шумная, громкая, полная снующих туда-сюда людей и пахнет пряностями. Они отправились в главный храм, где должен ждать тот, кто заказал выследить бедуинов грабящие караваны.

Кощей сидит на мраморном полу, рассеяно жует зеленую травинку во рту, смотрит на лениво плывущие облака в небе. Гильгамеш минут десять назад скрылся в каменных дверях храма Экур где ждал Энлиль.

Он выскочил из храма, громкие шаги эхом отдавались на мраморные стены и потолок. Разъярённый, громкий и злой Гильгамеш спустился по ступеням, плюхнулся рядом с ним и сокрушенно вздохнул.

– Ну что сказали? – с любопытством говорит Кощей.

Гильгамеш цыкнул раздраженно. Алые волосы разметались в разные стороны, руки сжаты в кулаки раздраженно, а глаза полыхают ненавистью. Кощей невольно сравнивал себя с ним, понимая, что не достиг такого уровня ответственности и дисциплины. А Гильгамеш выполняет поручения у самых главных чинов своего пантеона, невольно проникаешься уважением. Ему же до сих пор даже тяжело встать ранним утром!

Нужно менять свой режим сна, сопляк, сказал бы Чернобог.

– Шакалы последние, твари фараоновы! – рявкнул Гильгамеш. – Задание то выполнили, но вот награда за потраченное время народное спокойствие.

Кощей пожимает плечами, немного не улавливая сути, но соглашается. Чужой мир, чужие законы и правила. Ему ли как князю и сыну Нави не знать, как изменчив и разношёрстны миры.

– Может выпьем?

***

Таверна «У Иштар и сынов» похожа на шумное сборище людей вовремя Акиту, весь простой люд от нищих до богачей. Цветов и жертвенных подношений только не хватает. И огромных статуй древних богов возглашающих об их величии. Иштар бы точно оценила стихи, песни и статуи о себе любимой.

Они лавируют между пьяными телами, стараясь не коснутся кого-либо. Никто их не увидит пока они этого не захотят, но лишний раз на драку нарываться нет желания. Гильгамеш выхватывает два стакана грога со столика синюшного пьяницы, лежащего лицом вниз и пускающего слюни. Кощей, проходя мимо, морщится от отвратительного зрелища.

Гильгамеш и Кощей садятся за столик в самом углу таверны, распивая сладковатый ячменный грог и слушая человеческую возню. Есть в этом какое-то очарование, едва уловимая искра жизни, которая в любой момент может закончится.