Дверь закрылась, оставив Эллен и её спутников в тишине. Астрид шагала по улице, чувствуя, как внутри неё борются страх, сомнение и глухая ярость.

***Астрид вошла в дом, плотно закрыв за собой дверь. Деревянный замок щёлкнул так громко, что звук отразился от стен, нарушив тишину пустых комнат. Она прислонилась к двери, тяжело дыша, пытаясь успокоить себя. Родители уже спали и не могли порадоваться принесенному кувшину, однако и задать вопросы возможности не имели. На миг Астрид подумала, почему ее мама, настолько сломленная потерей одной из дочерей, не ждала ее за столом, почему отец равнодушно пошел спать? Неужели им было все равно?

Тьма окутывала девушку, мягкая, но пугающая. В доме пахло деревом, смолой и давно погасшим очагом. Единственным звуком был её собственный прерывистый вдох, и Астрид ненавидела эту тишину – она слишком напоминала то, что осталось от Саны.

Она медленно прошла вглубь дома и зашла в комнаты, зажигая единственную свечу. Тусклый свет выхватил из тьмы грубые деревянные стены, старый стол и кровать, которую они с Саной делили с детства. Постель была аккуратно заправлена, как всегда, но взгляд Астрид упал на подушку, которая когда-то хранила следы головы сестры.

Она опустилась на край кровати, её руки дрожали, пальцы бессознательно теребили край покрывала. Слова Эллен и её спутников застряли в голове, словно иглы.

«Ты не задавалась вопросом, почему никто из нас не уходит за пределы деревни?»

Она задавалась. Когда они с Саной были детьми, они часто спорили об этом. Сана любила фантазировать, строить теории о том, что лежит за границей леса. Но Астрид всегда отвергала эти мысли. Ей казалось, что это неправильно, что вопросы о мире за пределами деревни только тревожат богов.

Она наклонилась вперед, закрывая лицо руками.

«Люди появляются ночью… Жрецы замечают больше, чем кажутся… Ты не меньше нас хочешь знать правду.»

Правду. Астрид вздрогнула от этого слова. Она искала её с того момента, как пропала Сана. Но теперь, когда ей предлагали возможности, она не могла решиться.

«Если вы ошибаетесь, вы погубите себя,» – эти слова, сказанные ею Эллен, зазвучали в голове, но теперь они были обращены к ней самой. Что, если они правы? Что, если она только приближается к той же черте, на которой стояла её сестра?

Астрид подняла голову и взглянула на свечу. Огонь плясал так же, как в тот вечер на капище, когда Хальдор сказал ей, что боги приняли ее. Это было правдой, разве нет? Жрецы всегда говорили правду.

Но что-то внутри неё сомневалось. Словно крохотный голос, доносившийся из глубины её разума, требовал от нее признать: в этой деревне есть то, что всегда скрывалось за шепотом ветра и шумом леса.

Она вспомнила взгляд Эллен. Он был полон не только страха, но и надежды. Эти люди видели мир иначе. Но что они могли знать, если даже боги молчали?

Астрид закрыла глаза, тяжело выдохнув. Она чувствовала, что на грани. Одно неверное движение, и всё, что она знала, развалится на куски.

– Сана, – прошептала она, глядя на пустую подушку. – Что бы ты сделала?

Вопрос повис в воздухе. Ответа не последовало. Только треск свечи, да ветер за окном, который так напоминал зовущее шептание.

Астрид сжала руки в замок, так сильно, что суставы побелели. Мысли о разговоре с Эллен кружили в голове, как порывистый ветер. Она смотрела на пляшущий огонь свечи, пытаясь выстроить в голове хотя бы подобие порядка.

Эллен…

У нее, видимо, были ответы, но эти ответы были такими же зыбкими, как её догадки. Эллен говорила о странностях, о тайнах, о людях, которые приходят и уходят без следа. Она уверяла, что жрецы что-то скрывают. Но разве это доказательства? Как они помогут ей найти сестру?