Каждый раз, сталкиваясь с системой здравоохранения, Мэлс ощущал напряжение и дискомфорт. Чаще всего он ходил к врачам вместе с мамой – будь то лечение болезни или банальный медосмотр перед поступлением в вуз. Теперь же ему приходилось отвечать не только за себя, но и за другого человека, что вызывало у него крайнюю растерянность.

Негативный опыт взаимодействия с врачами усугублялся воспоминаниями о том, как его часто отчитывали, заставляли заполнять непонятные бумаги или – что было особенно унизительно – просили раздеться до трусов и стоять полуголым перед молодой медсестрой, пока врач, обычно женщина в возрасте, равнодушно проводила осмотр.

Приехав на место, Мэлс сразу понял, что это надолго. В приёмном покое толпились люди разных возрастов – кто-то сидел, устало уставившись в одну точку, кто-то раздражённо препирался с регистраторами.

– Ну, ба, потерпи, – вздохнул он, помогая бабушке устроиться поудобнее на кушетке. – Сейчас врач освободится, посмотрят тебя… Может, и положат.

– Положат? Не буду я ложиться! – упрямо нахмурилась она, сжимая металлические поручни кушетки.

– Ну, ба! – Мэлс вздохнул, но тут зазвонил телефон. На экране высветилось Ле маман.

– Мам! Бабушка сломала ногу, мы тут в больнице!

Ждать её приезда долго не пришлось – дверь приёмного покоя распахнулась с пинка, и влетела мать, заряженная на скандал.

– Это что такое, а?! Почему до сих пор не оказали помощь ветерану войны?! – взвилась она.

Хотя бабушка ветераном не была, а относилась к категории "детей войны", этот аргумент её никогда не смущал.

– Женщина, успокойтесь! Всё в порядке очереди! – не растерялась дежурная медсестра на посту, явно закалённая в подобных перепалках.

– Да я за вашу халатность в Минздрав заявление напишу! – мама уже начала рыться в сумке в поисках телефона, чтобы записывать всё на видео.

Мэлс в этот момент просто ловил кринж с происходящего.

– Мам, ну мы тут не так давно, врачи ещё не освободились…

– А ну не надо мне тут! – отрезала она, явно не собираясь сбавлять обороты.

Есть мнение, что первичная медицинская помощь в России помимо своей основной функции – лечения пациентов – также служит своеобразным разрядителем социального напряжения. Бабушки, спешащие утром на маршрутках к врачу, чтобы занять очередь, и приходящие на приём по десять раз в месяц без видимой причины. Женщины, устраивающие скандалы с врачами по любому поводу, и мужчины, зачастую ещё более агрессивные в отстаивании своих прав. Поликлиники становятся ареной для выплеска накопленного недовольства, местом, где люди не только получают медицинскую помощь, но и реализуют свою потребность в общении, конфликте и, порой, просто ощущении собственной значимости.

Примерно то же самое происходило сейчас с мамой и медработником. Мэлс наблюдал за происходящим, словно в замедленной съёмке: мама выхватила телефон, начала снимать, попутно сыпля угрозами, её лицо налилось ярко-красным, а изо рта при каждом крике вылетали капли слюны. Она кипела от ярости, и ничего уже не могло её остановить.

Были ли её претензии обоснованы? Поможет ли скандал ускорить работу врача или уменьшить очередь? Возможно, на задержку осмотра действительно были объективные причины. Но всё это её, конечно, не волновало. Главное – выместить накопившееся раздражение, почувствовать контроль над ситуацией, заставить кого-то почувствовать себя виноватым.

Через какое-то время действительно что-то начало происходить – бабушку наконец увезли на осмотр. Мэлс, оставшись ждать, вновь погрузился в размышления о своей тульпе. Какой у неё будет голос? Мягкий и тёплый или звонкий и задорный? Он представлял, как развеваются её волосы, как она улыбается, как звучит её смех. Постепенно окружающий шум больницы растворился, и он почти забыл обо всём, пока резкий толчок не вывел его из транса.