Юнона вздохнула и покачала головой.

— Я ж говорю шаурма, — развела она руками.

— Ну-ну... — в унисон улыбнулись сестры и потащили ее за собой в лифт.

— А твой-то в курсе? — подмигнула одна из сестер.

Кажется Люська.

— Я же сказала, траванулась я, — рявкнула Юна и вырвавшись потопала к лифту.

Кажется, у нее началась совсем другая жизнь. И что-то пока она не очень-то ей и нравится.

***

Синицына рассчитывала, что она, как настоящая, взрослая и самостоятельная женщина к врачу пойдет с мамой. Но у той случился форменный форс-мажор на работе и пришлось Юне идти одной.

Ну не бабушку же с собой брать, честное слово?

Да она там половину больницы расформирует и сформирует заново. Попутно научит всех беременных и не очень женщин игре в покер, и вдобавок всех обдурит, что может вызвать у особо впечатлительных дам преждевременные роды. А это уже чревато последствиями.

Папу тоже не возьмешь, разволнуется, как красна девица на выданье, отпаивай его потом валерьянкой. Он и так вчера напился с горя. Все поверить никак не мог, что его маленькая, почти тридцатилетняя доча, в положении и скоро сама станет мамой.

Подруги все, как порядочные, работают. А нет, одна с соплями сидит дома. Точнее сопли не у нее, а у троих ее детей, но сути это не меняет. Сидит короче говоря.

В общем идти пришлось одной, и от этого Юноне стало вдруг грустненько. По пути в консультацию она зачем-то, по мановению какой-то волшебной силы под названием токсикоз, забежала в торговый центр и еле-еле успела до кабинки туалета.

— Это что же за жизнь-то такая, а? — устало спросила сама себя в отражение зеркала и горестно вздохнула.

А ведь мама говорила ей брать везде с собой пакетик, а Юна пальцем у виска крутила. Зря. Мама знает, мама практиковала.

Выход на улицу пролегал мимо хозяйственного магазина, и она бы прошла мимо, по-любому бы прошла. Если бы не одно «но». Запах мыла и бытовой химии буквально ворвался в ее сердце через ноздри, да так там и остался. Казалось, что навсегда.

Любовь к коричневому куску мыла проснулась внезапно и так остро, что Юне больше всего на свете захотелось втянуть носом весь спектр его запахов, насладиться всеми красками столь яркого букета ароматов и буквально вонзиться, нет, вгрызться в него зубами и есть, и есть и есть...

— Эээм... девушка, девушка-а-а, у вас все в порядке?

Чей-то голос вырвал Юнону из одуряюще блаженного состояния и не сразу она поняла, что в данный момент она стоит у прилавка с мылом в руке и рука эта замерла в каком-то сантиметре от её рта. Рот захлопнулся как раз вовремя, иначе ждать бы Синицыной скорого приезда особой бригады врачей.

— Да, — заторможенно ответила она парню, и даже улыбнулась через силу, — Нормально. Да.

— Да это она просто тяжелая, — вдруг весело оповестила весь магазин какая-то мелкая пигалица в розовых очках.

— Чего? — ошалело переспросил парень, все еще находящийся под впечатлением от куска мыла, чуть не съеденного только что на его глазах.

— Чего-чего, — кривляясь, передразнила мелкая, — Беременная она. Чего вылупился? Изыди!

Парня как ветром сдуло, правда напоследок он все-таки высказался. Но это непечатно, поэтому будем считать, что ничего не было.

Юнона покачала головой и двинулась на выход.

— Мыло-то положи, подруга.

Юна покосилась на мелкую и послушно отправила мыло на место. Сама же поспешила прочь. Подальше от магазина с бытовой химией, от незнакомого парня, от куска мыла и странной девушки.

— С этими альфачами ухо нужно держать востро. И сама не заметишь, как обрюхатит и бросит. Какой месяц, подруга? У меня пятый!

Мелкая таки догнала ее уже на улице и теперь весело шагала рядом, пытаясь завести разговор. Юнона покосилась на нее, но никакого живота не увидела и в помине.