— Убью подлеца!

***

На работу как на праздник спешила Юнона. Когда-то раньше.

Макс Добровольский устроил её в свою фирму восемь месяцев назад менеджером по закупкам и до сих пор она чувствовала себя здесь в доску своей. Но не теперь.

Сегодня ей казалось, что все только и делают, что смеются над ней и обсуждают в курилке, что Юну бросили накануне свадьбы. Хорошо хоть никто не знает, что она беременна.

Вчера она весь вечер умоляла родных ничего не сообщать Максу, в противном случае обещала уйти из дома, и даже бабуле пригрозила забвением, если та только рыпнется к Добровольскому.

— Если Макс меня не любит, то зачем его заставлять на мне жениться?! Я так не хочу, поймите вы уже. Обещайте - если вы меня любите, то ни слова не скажете ему.

Ну все конечно пообещали, но Юнона все равно не была до конца уверена, что так оно и будет. Ну потому что. Особенно она не была уверенна в бабушке, но старалась об этом не думать. Да и думалось если честно совсем плохо. В голове задувал муссон и думать вообще не хотелось. А хотелось спать и есть.

— Что-то ты неважно выглядишь, — озабоченно пробормотала Ирина Ивановна, соседка по кабинету, — Ты не беременна случаем?

— Что вы, шаурму вчера съела, вот теперь животом маюсь, — позеленела Юна, проклиная любопытную коллегу. Теперь наверняка всем растреплет о своих догадках.

Надо скрывать пока есть возможность. Не хочет Юна, чтобы все вокруг пальцем тыкали. А главное ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Добровольский узнал. А то будет ее ненавидеть.

Она, Юнона, знает о чем говорит! Она не зря читала у одного важного психолога в инстаграме, что ежели мужчину какого пузом привязать, так он всю злость потом выместит вдвойне. А ей, Юне, его злость ни к чему. Ребеночек он ведь как, он по любви должен случиться. И родиться в любви и понимании. Вот Юна и будет его любить и понимать за двоих. А Макс — козлина! Вот.

И Ирина Ивановна — коза. Вон как коровьими глазами своими пялится, так и хочется ей усы ее повыдирать.

— Шаурму я съела. — зачем-то еще раз буркнула Юна, на что коллега понимающе покивала, и сделала вид, что поверила.

Больше всего Юнона боялась, что Добровольский зайдет сегодня в их отдел и они как в фильме встретятся взглядами, но кажется, что он и вовсе не появлялся на работе.

Первую половину дня её мутило, но к обеду потихоньку начало отпускать.

Правда теперь ее тошнило от клиентов, с которыми приходилось общаться. Хорошо хоть по телефону, а не лично.

К концу рабочего дня Юнона подошла к начальнице — Вере Сергеевне и попросила отпустить ее завтра на пару часов.

— Мне бабушку отвезти. В больницу. Надо. — Не глядя в глаза прошептала Юна, чувствуя, как ее вновь начинает тошнить от начальственных духов.

— Конечно-конечно, — пропела Вера Сергеевна, еще не узнавшая о разрыве подчиненной с самым главным шефом. — Хоть на три, хоть на четыре. Я тебя лично подменю, не переживай.

Юнона скривилась, и вздохнула. Ну вот, пока все думают, что она и Добровольский по-прежнему живут вместе, так и заискивают перед ней. А вот интересно, будут ли они так же лояльны, когда узнают, что отношениям конец?

Вопрос конечно риторический. Можно не отвечать.

А завтра она узнает наконец точный срок беременности и встанет на учет.

У лифта Синицыну нагнали девчонки из отдела маркетинга. Люська и Сонька Капустины — две близняшки.

— Юныч, погодь, подь сюды!

— Ась?

— Ой, ты чего такая бледная?

— Да шаурмой отравилась. Наверное.

— А ты случайно не беременна?

Синицына закатила глаза и даже языком цокнула от досады.

— Точно? Ну смотри... а то мы сегодня в клуб идем. Давай с нами?