Бабуля всегда приходила невовремя, хотя она так конечно же не считала, и чаще всего доводила всю семью до белого каления. Ну а потом обычно с чувством выполненного долга, довольная жизнью и собой, в частности, она гордо уходила домой.

— Ну что, голуби, кто что натворил? Признавайтесь, пока я вам допрос с пристрастием не учинила!

Откуда-то Клавдия всегда была в курсе семейных проблем и тут же появляясь как черт из табакерки, чтобы их усугубить.

— Бабулечка, не волнуйся, все в порядке, — тут же подорвалась Юна, чем только больше укрепила Клавдию в подозрениях.

— А, все ясно. Случилось что-то экстраординарное. Степан, принеси даме виски, я должна крепко подумать. Все равно вы так просто не сдадитесь.

— Мама! Тебе врач запретил пить по утрам. Ну в самом деле...

— Учить свою дочь будешь. Степан, виски!

— Наташа?

— Степан, не надо...

— Неси!

— Да хватит вам! — вдруг закричала Юна и неожиданно для всех расплакалась.

Клавдия недоуменно покосилась на дочь, потом на зятя и наконец на внучку.

— Это же не то, о чем я думаю?! — грозно начала она, но Наталья лишь отмахнулась и вдохнула.

— И кто этот подонок? Кто моего ребеночка обидел?

Наталья вновь вздохнула, а Степан сжал кулаки.

— Да вы что... так они ж того, женихались вроде. Неужто сбёг ейный хахаль? Как там его...

— Максим, мама.

— Да хоть хрен моржовый. Куда говорю убёг? Почему не догнали?

— Так она сама вроде как...

— Да ладно... внуча, я конечно все понимаю, но растить дитя в одиночку то еще удовольствие. Вот я твою маму замучилась одна тащить...

— Ну и бросила бы! — с обидой воскликнула Наталья.

— А вот надо было. Ишь ты какую стерву вырастила, еще обижается.

— Прекратите! — подал голос Степан Петрович, — Нашли время собачиться.

— Это мы-то собачимся? Наталья! Угомони своего питекантропа, пока я его не отходила своим протезом!

— Ма, ну в самом деле, не до того сейчас. Бросил ее Добровольский. Что делать-то теперь? А?

Бабушка пожала плечами и спокойно ответила:

— Что делать, что делать… Да сжечь к чертям собачьим!

— К-к-о-го сжечь?..

— Кого-кого, хату. Но вначале обнести. А потом сжечь. Обнести и сжечь, по-моему, прекрасно! Ну, как вам план?

3. 2

ЮНОНА

— Не, ну вполне рабочий план... - пожал плечами папа, искоса глядя на жену. — Хотя я бы, конечно, тупо морду набил и силком в ЗАГС затащил.

— Не надо силком, — всхлипнула Юна, — Я по любви-и-и замуж хочу. Ну чего вы как с ума посходили, а?

— Милый, ну в самом деле! Ну не хочет этот ее Добровольский жениться, да и чёрт с ним. Сами родим, сами вырастим и сами воспитаем.

— Так как вы говорите фамилия этого подлеца? Добровольский? Помедленнее только, я записываю...

— Бабушка!

— Ну ладно, ладно...

— Клавдия Семеновна, мы с вами потом это обсудим, — шепнул Степан теще на ушко.

Бабуля «незаметно» подмигнула ему и погладила внучку по глупой головушке.

— Ты вот что, душа моя. Слухай сюда и наматывай на усы — бабуля плохому не научит. Если только грабить, но это потом. Как родишь.

— Мама!

— Ну а что? Долго мы еще скрывать будем?

— Клавдия Семенова!

— Ой все, все. Вырастили цветочек нежный, правды жизни не знающий. Эх...

— Бабуля, расскажи, — попросила Юнона.

— В другой раз, деточка. А сейчас ты иди-ка отдыхай, в твоем положении волноваться нельзя. А мы пока обсудим с твоими непутевыми родителями, что с твоим хахалем делать.

— Да не будем мы ничего с ним делать! — возмущенно воскликнула Наталья.

— По крайней мере не сегодня... — тихо добавил Степан.

— Ну уж точно не сейчас, — улыбнулась бабуля.

Юнона уже хотела вновь возмутиться, но тут почувствовала тошноту и, схватившись за горло, побежала в туалет под сочувствующими взглядами дражайших родительниц. И не слышала Юна слова отца: