Отовсюду звучали смешки, шепотки и шорохи, местные папоротники были явно не в курсе, что динозавры вымерли, и нависали над головой, как в Юрском периоде, тьма подступала к тропинке со всех сторон. Максим приостановился на пару секунд, прежде чем отогнуть последние ветви, а после - вошёл.

Это было огромное дерево с толстым стволом. Вроде того, что он спалил несколько дней или жизней назад, только намного старше, больше и страшнее. Его вполне можно было бы взять на роль знаменитой ивы-убийцы. Любой обычный реквизит сразу пошёл бы погулять.

Правда, на какое-нибудь отечественное дерево эта монструозная ерунда не тянула: листья были большие, мясистые, очень плотные, цветы свисали чёрными гроздьями чуть ли не до земли. Они пахли чем-то странным, отупляющим. Макс не удивился бы, если бы именно из этого местные делали что-то психотропное.

- Ну, и где ты? - рявкнул Максим, надеясь, что дрожащие колени не очень заметны со стороны. - Покажись! Или боишься?

Отовсюду зазвучал тот самый смех, который обычно бывает в ужастиках перед скримером, сжиранием главного героя и финальными титрами.

- Глупый мальчишка... Ты смотришь на меня... ты смотришь... ты смотришь...

- Ты - дерево?

Нет, серьёзно? То самое, страшное и ужасное - всего лишь дерево? Как так, Карл?

- Я - хозяин этого леса, его секретов, деревьев и тайных троп... То, что ты видишь - лишь обличье. То, что ты ощущаешь - я.

Макс хотел было посоветовать дереву лечиться, лечиться и ещё раз лечиться, как завещал добрый дядечка-психиатр. Но в тот же миг ему на плечи как будто рухнула тяжеленная шуба - он едва удержался на ногах от неожиданности. Со зрением тоже случилось нечто не вполне ясное: земля вдруг стала прозрачной, и он увидел корни Дерева. Там, в корнях этого дендромутанта, вполне можно было бы открыть магазин. Или склеп. Или банк.

По крайней мере, монеты и всякий антикварный стафф были там в произвольном порядке перемешаны с человеческими черепушками и косточками.

Но самое интересное происходило с самими корнями. Они убегали во все стороны, куда только хватало взгляда. Они пульсировали, сияли и, что важнее, переплетались со всей окружающей растительностью.

Ладно, это было круто. Но и стрёмно тоже.

- Почему я здесь? - поинтересовался Максим. - Ты заставил меня сюда прийти. Чего ты хочешь?

- Я хочу, чтобы ты стал моим голосом, проводником моей воли среди живых, сосудом для моей силы, моим Жрецом, одним из моих корней. Мне нужно твоё согласие, мальчик... Мне нужно твоё согласие.

Вот это, как говорится, поворот.

- А больше тебе ничего не надо? - прифигел Максим. - Хватит, я уже насоглашался... как дурак. Вспоминать не хочется!

Снова вокруг поляны зашелестел смех.

- Да, ты - редкостный глупец, мальчик... Ты действовал, не думая, колдовал, не понимая буквы и сути чар, заключал сделки, не справляясь о цене... Нет ничего хуже для колдуна, чем такое поведения, и итог предсказуем: магия, дарованная при рождении, навсегда покинула тебя.

Максим дёрнулся.

- Может, она ещё вернётся!

- Нет, - снова издевательский смех. - И ты это знаешь. Ты это чуешь. Ты - калека, мальчик... И не потому, что почти лишился ног. Без магии ты - ничто. Мир, в котором ты проснёшься, потускнеет без неё, жизнь лишится чар и красок. Потому что можно пережить почти любую потерю, но не потерю магии, а значит - себя самого. Те, кто обделён даром с рождения, не понимают и не поймут никогда... Ничто не будет радовать тебя, мальчик. Ты будешь живым мертвецом, и никаким соблазнам жизни этого не исправить. И, если ты думаешь, что твой... Бобик... останется с тобой, ошибаешься: способность общаться с ним постепенно угаснет, и кибиву умрёт, лишившись энергетической подпитки признанного хозяина. И ты останешься один, мальчик... потому что никакое чувство не может жить в душе мага-лишенца. Миры будут отторгать тебя, и разум твой скоро помутится, погружая в спасительную пелену сладких лживых иллюзий. Такой судьбы ты хочешь, мальчик?