Спустя несколько минут после того, как Дев постучал, дверь распахивается. На пороге перед нами предстает хрупкая темноволосая женщина в черном классическом платье чуть ниже колен с длинными рукавами.

Ее лицо смягчается, а на губах расплывается улыбка, стоит ей увидеть сына.

— Девон, — восклицает Николь и кидается его обнимать. — Я думала, ты не приедешь.

— Но как видишь, я здесь, — Дев обнимает ее в ответ, но не так сильно, как обычно меня.

А потом отступает назад, давая понять матери, что он приехал не один, и надо бы и на меня обратить внимание.

Скажу вам по секрету, мне не нравится эта женщина. И это у нас с ней взаимно. Но мне плевать, что она думает обо мне.

— Проходи, сынок, — отступая назад, жестом приглашает нас внутрь.

На меня она так и не обратила никакого внимания. Словно меня здесь и вовсе нет.

Мы заходим в дом, и Дев помогает мне раздеться.

— Все хорошо? — тихо спрашивает он меня, наклонившись.

— Да, — киваю.

— Не обижайся на маму.

— На ее величество мне плевать. Я здесь ради тебя.

Он благодарно мне улыбается и, взяв меня за руку, утягивает вглубь дома.

Прихожая на первом этаже плавно перетекает в просторную гостиную и столовую. Внутри дом выглядит светлым и уютным. Солнечные лучи заполняют почти все помещение первого этажа.

На моем лице появляется жизнерадостная улыбка.

Я не любила навещать родителей Дева. Но этот дом мне нравился всегда. Здесь уютно, тепло, а главное – светло. Все же с домом Девона, где я чувствовала себя как дома, не сравнится ничто.

Может, просто потому, что для меня дом – сам Дев.

Пол, устланный деревянным паркетом, сияет золотистым блеском. Воздух пропитан цветочным ароматом. Ваза с белоснежными розами стоит посреди гостиной.

— Ты, наверное, устал с дороги, дорогой, — произносит Николь, обходя нас с Девом. — Я приготовила для тебя твою спальню.

От ее слов я закатываю глаза.

Ага, как же, она приготовила... Это сделали за тебя горничные.

— А для твоей подруги комнату мы не приготовили, — Николь окидывает меня презрительным взглядом.

— В этом нет необходимости, — кидает Дев матери. — Даниэла будет спать со мной.

И, взяв за руку, тянет меня на лестницу, ведущую на второй этаж.

Несмотря на то, что я не перевариваю мать Дева, я стыдливо опускаю голову вниз, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

— Ты что творишь? — шиплю, плетясь следом за ним. — Что теперь твои родители обо мне подумают? Боже, ты придурок, Дев!

Девон открывает дверь в свою комнату, пропускает меня внутрь и закрывает ее. На замок.

А это еще зачем?

Он поворачивается ко мне лицом. Скрещивает руки на груди и пронзительным взглядом своих глубоких глаз смотрит на меня.

— А тебе ли не все равно, что они о тебе подумают, Фисташка?

— Все равно. Но…

— Ну вот и славно, — перебивает меня. — Если хоть одно плохое слово они скажут в твой адрес, то мы сразу же отсюда уедем.

— Мы можем это сделать прямо сейчас? — с мольбой во взгляде.

— Нет. Мы пробудем здесь всего одну ночь, а завтра уедем. Я приготовил для тебя сюрприз.

Мои глаза загораются точно новогодние лампочки.

— Какой?

— Завтра узнаешь, — ухмыляется.

— Ну, Дев, пожалуйста, — смотрю на него умоляющим взглядом.

— Не проси, я не скажу.

Приближаюсь к нему, обнимаю за талию и умоляюще заглядываю ему в глаза. Он обнимает меня в ответ, запрокидывает голову вверх и хохочет.

Мои губы расплываются в улыбке.

Люблю его смех.

— Нет, подлиза, — щелкает меня пальцем по носу.

— Ай, больно, дурачок, — пихаю его в живот.

— Прости, — коротко целует в кончик носа.

Чувствую, как кровь вновь приливает к щекам. Смущенно отвожу взгляд в сторону.